Забытый на лавочке

Я старался не думать о том, что это ползут забытые души, искаженные злобой, обидой, горем и грехом. Тысячи тысяч душ. Да, старался не думать. Не получалось. Мне было их жалко. Немного. Слишком непростая сложилась у них судьба. Или они сами ее так сложили. В конце концов они ведь могли выбрать не упасть до уровня отвратительных монстров? Но у тех, кто стал призраком в мегаполисе и сразу же обратился в чудовище, не было выбора совсем. Странная штука.

Мне показалось, что Тоска зашевелилась быстрее. На пару мгновений страх задержался во мне, а потом решил остаться внутри подольше. Бесформенные туши Чумы действительно стали шустрыми. Нельзя бояться. Она чувствует отчаяние и спешит забрать в свои заражённые ряды.

Если бы я мог, то вырвал бы страх вместе с сердцем, но у меня нет сердца, поэтому я не знаю, какую часть себя мне нужно оторвать, чтобы пропал внутренний ужас. Кто-нибудь изучал анатомию призраков? Наверное, очень интересно узнать, из чего состоит душа, и каким образом она одновременно материальна для призраков, и одновременно не очень материальна для всех остальных живых существ. А есть души животных? А они съедобные?

В голове смешались все виды отборной чуши. По крайней мере это отвлекало от проблемы. Но Лире, кажется, гораздо хуже, она не может совладать со страхом. Я взял ее за руку.

Лира повернулась, увидела мою почти бодрую улыбку и улыбнулась в ответ. Мы даже смогли ещё немножко ускориться.

Не помогло. Слишком поздно справились с собой.

Когда мы подбежали к единственному проходу в растущей стене гнилых душ, то увидели, что в разрезе толщина этой стены по меньшей мере километр.

Мы не успеем выбраться наружу до того, как ловушка схлопнется вместе с двумя новыми жертвами внутри.

Лира пошла шагом, отпустив мою руку. Провела по струнам гитары, а затем я впервые услышал ее пение. Мы умрём с музыкой.

«Между молотом и наковальней

Какого-то дерева листья жести

Погнутся и треснут ещё до удара

Все руки в крови, а козыри крести.

Спасите не наши тела, а гитару,

Она во сто раз будет нас полезней…

Да, мы просто листья жести,

Которые гнутся ещё до удара,

Зато с начала конца были вместе.

Жаль, что этого было мало,

Для мисс фортуны много чести.

Страдать мы тоже будем на пару.

Ещё секунда – раздастся грохот.

По встречной фура, и гаснут фары.

Кто понимает, чей это молот,

Зачем его встречают фанфарами?

Жизни и смерти век очень недолог.

Спасите не наши тела, а гитару…»

Лира пела очень эмоционально, не стесняясь. Всё-таки последняя песня… Наверное, я люблю эту девочку. Или это просто наваждение перед ещё одной смертью. Я даже не смог ничего сделать, чтобы хоть как-то спасти нас, и выбора не было. Я не знал, что так получится. Глупо. Я стоял и молча слушал песню Лиры. На душе было так спокойно… закрыть глаза, и ждать…

Мы ушли во тьму. Тоска заботливо окутала нас, набросившись с двух сторон. Никто не выбрался из окружения. Здесь нет света. Страшно. Но не так, как я себе это представлял. Я ждал, что став частью Чумы, во мне проснется что-нибудь кровожадное и весьма противное, однако, этого не произошло. Мысли были четкими. Убивать призраков не тянуло. Может быть, Чума распространяется осознанно? Может быть, она убивает по прихоти, а не из вечного голода? Мы ничего не знаем о Тоскливой Чуме.

Я бы очень хотел вернуться во время, когда мы с Лирой шли по лесу после того, как узнали, что мы призраки. Это были лучшие мгновения моего существования, если подумать. Вряд ли ей было радостно идти со мной. Надеюсь, что хотя бы немного хорошего она всё же чувствовала.

Но туда не вернуться.

Я так и не смог понять, как можно победить Чуму. Не успел сделать что-то действительно стоящее и хорошее для людей, духов и даже для Лиры. Ничего не успел. Зачем я был? Что дал нашей вселенной унылый призрак? Зачем это надо? Как-то всё несуразно…

И что теперь делать? Я по привычке достал записную книжку и карандаш, чтобы письменно предаться разработке плана. Вслепую я писал свои мысли.

Если бы у меня был шанс выжить, что бы я сделал? Открыл бы глаза, и шел вслед за музыкой девочки, которую совершенно точно люблю.

Так я и сделал прямо в тот момент. Нас действительно накрыла Тоска, но что-то не дало ей прикоснуться к нам. Мы были внутри купола, источавшего мягкий голубоватый свет, который заставлял снег сиять звёздами.

Лира сидела, закрыв глаза, и играла на гитаре. По щекам ее лились слезы, отражающие свет защитной сферы. Я наклонился к ней, и шепнул на ухо, что нужно продолжать играть, во что бы то ни стало.

– Вставай, Лира. Мы идём дальше. Только не открывай глаза. – Этот совет нужен лишь для того, чтобы не видеть, что творится за границами купола, который был полупрозрачен.