Забытый принц

Снова попыталась встать, но кто-то подошел и наотмашь ударил по лицу. Перед глазами полыхнули искры. Накатила очередная волна боли. Я завалилась, лишь каким-то чудом умудряясь упереть руки в холодную землю, вместо того чтобы зарыться в нее носом.

Меня никогда в жизни не били. А стычки с сестрой в детстве не заходили дальше обычных толчков и дерганий за косу. Поэтому удар по лицу ненадолго лишил слуха, зрения и ориентации в пространстве. Я моргала, пытаясь сфокусироваться, и неосознанно поползла куда-то, словно от этих неприятностей можно было скрыться.

Только взбесившемуся незнакомцу, кем бы он ни был, это явно не понравилось. Меня несколько раз ударили ногой по животу, бокам и ребрам, словно нападавший вошел во вкус и уже не мог остановиться. Я сжалась в маленький испуганный комок, пытаясь закрыться от беспощадных ударов. Весь мой мир сузился до ощущений разрывающей на части боли.

Хватит. Пожалуйста, хватит.

На пару мгновений воцарилась тишина, в которой было слышно только рваное дыхание и всхлипы. Мои рваное дыхание и всхлипы. Затем меня неприятно вздернули вверх и защелкнули что-то металлическое на шее. Воцарилось молчание.

«Что вы делаете?» – хотела выкрикнуть я, но не смогла проронить ни слова. И дело тут было не в том, что меня избили. Нет.

Причиной был блокирующий магию и речь артефакт Тишины. Очень популярная пару столетий назад вещица, которую использовали для охоты на спятивших колдунов. В те времена в народе набирало популярность сообщество Единства, выступающее против магии. Именно они занимались охотой на опасных для общества колдунов. Однако, как было выяснено впоследствии, опасными колдуны становились исключительно из-за действия разрушающих центральную нервную систему психотропных веществ, которыми их предварительно накачивали члены сообщества Единства. В академии я писала научную работу на эту тему, поэтому знала достаточно, чтобы определить, какой именно артефакт сейчас блокировал мои способности.

В неактивированном виде он выглядел как металлический обруч, но стоило защелкнуть артефакт на шее мага, как он подсасывался от силы и трансформировался в четыре металлические руки: две застывали в сжимающем шею жесте в качестве ошейника, а вторая пара, сцепив пальцы, закрывала магу рот.

Именно это я и почувствовала. Как мой рот стиснули металлические ладони, в то время как еще две сомкнулись на шее. Не надавливая, но забирая магию.

Я судорожно дышала. По щекам катились слезы из-за резкой боли, которую вызывало каждое движение. Удивительное дело, мы ощущаем себя такими уверенными и несокрушимыми, но стоит получить пару хороших оплеух, как вся уверенность куда-то испаряется, оставляя лишь жалость к себе и желание расхныкаться.

– Так-так-так. – Нападавший снял капюшон, открывая приятное женское лицо. На такое посмотришь и не подумаешь, что она может вот так вот сидеть на корточках и угрожающе подбрасывать в ладонях нож.

Хотя с приятными лицами всегда так бывает. Почему-то нам часто кажется, что красивая внешность не совместима с жестокостью, хотя по большей части выходит как раз наоборот.

– Ну что, нравится чувствовать себя без своей паршивой магии, ведьма? – Она выплюнула это с такой ненавистью, что я на секунду даже заозиралась в поисках этой самой ведьмы. Но ее нигде не было, и тогда стало ясно, что речь обо мне.

– Что ты по сторонам глазами своими стреляешь? – Она приложила к моей щеке лезвие, заставляя смотреть ей в лицо не двигаясь. – Страшно? – Лицо девушки разрезала страшная улыбка, говорящая о том, что у меня были большие неприятности. – Это хорошо, что страшно. Подыхать всегда страшно. Даже таким, как ты.

Очень большие неприятности.

Из-за угла вышли две фигуры в темных плащах с капюшонами, скрывающими лица.

– Я же говорил, что она ведьма! – сказал принадлежащий одному из «плащей» мужской голос, похожий на хриплый лай старого пса.

– Вуд должен тебе две монеты за то, что проиграл спор, – нахально ответила девушка.

– У меня нюх на эту мерзость, – сказал «лающий» с видом торговки, утверждающей, что ее хлеб самый вкусный во всей округе.

Далее второй «плащ» очень грубо разрезал рукав моего платья, обнажая магический рисунок, и озвучил то, что все поняли и без его пояснений:

– Целитель, – голос его был неприятным и сиплым. – На площади ее вздернем или здесь?

– Лучше сжечь! – выступил с предложением «лающий».

– Нет, – отрезала девушка. – Раз она целитель, ее кровь можно продать на черном рынке. Не знаю, какую дрянь они из нее варят, но стоит она прилично. Потом доложим о ней старшему.

Я слушала и не верила своим ушам. Боги… неужели это происходит со мной?

Меня замутило.

– Да на кой еще с ней возиться? – возмутился «сиплый». – Камень на шею и сбросить в море. Пусть напьется водицы и сдохнет.

– А потом переродится в русалку и скормит тебя Шеумейсу, болван недоделанный! – гаркнула девушка.

– Говорю же, сжечь ее надо! – снова включился в дискуссию «лающий».