Зачарованный терем

И, действительно, в сером покрывале, застившем небеса, начали появляться прорехи. Тучи ещё пытались их залатать, но, ветер, спрыгнувший с макушек высоких сосен Великого Леса, принялся рьяно раздирать на клочки плотные ряды туч. И вот уже в расползшуюся прореху Сурий просунул руку-луч, раздвинул её пошире и высунулся сам, рассыпая своё отражение в морщинистом зеркале пруда.

Ура-а-а!!! Девы Лебеди кинулись одеваться в свои «полётные» костюмы — брюки и блузы с открытыми спинами.

И мы полетали! Девять Лебедей резвились над теремом, а в вышине, охраняя, кружили ладоны. Боги, сжалившись над нами, выделили нам целый час «лётной» погоды.

На следующий вечер в спальне у нас состоялся весьма интересный разговор. Готовились ко сну. Я уже лежала в постели, а Елисей всё чего-то возился, вдыхал.

— Елисей, что тебя мучает?

Елисей, наконец, прилёг рядом, вздохнул.

— Ань, я давно, ещё до свадьбы, хотел тебя спросить, да всё никак не решался. Как ты относишься к Ольху и Радиму? За кого бы ты вышла замуж, если бы мы не встретились?

Вот так вопрос!

— Елисей, я ни когда не задумывалась над этим. К Ольху, с первых дней нашего поселения в Тереме, относилась и отношусь как к младшему брату, не смотря на то, что он старше на семь лет. Я никогда не смотрела на него как на мужчину, потенциального мужа. Посмотри на нас магическим зрением, ты будешь удивлён. Я тебе об этом говорила в день свадьбы, да ты не прислушался. А вот с Радимом, другое дело. Я сразу почувствовала в нём мужчину, за которого могла бы выйти замуж при другом развитии событий.

Елисей слушал меня, не перебивая, а я продолжала:

— Конечно, он мог увести меня в Ладонию, и это бы меня сгубило. Ведь я не могла бы его любить так, как тебя. Я бы скучала по тебе, по нашим встречам в моих снах. Ты мой Истинный. Я люблю тебя так сильно, что не стоит меня ревновать к кому-либо. Я вся твоя, и телом и душой. А ещё я люблю всех членов Теремного братства. И я буду бороться за их жизни и счастье. Моей любви хватит на всех. И я люблю этот мир. Он стал моим, и я принадлежу ему.

Елисей облегчённо вздохнул, повернулся ко мне, обнял и начал целовать страстно, по-хозяйски.

— Ни кому не уступлю, ни с кем делиться не хочу. Разве только чуть-чуть, ма-а-ленькой крошечкой твоей души. Без них тебя бы не было.

Я простила Елисею его Сокола. Но осадок остался. А осадок на то и осадок, чтобы осесть на самое дно подсознания. Сознание же постаралось запихнуть этот осадок на самую глубину и там запечатать, чтобы не всплыл.

Я постаралась как можно быстрее забыть этот случай и никогда не вспоминать и не напоминать об этом Елисею. Потому что он мой Истинный и любимый.

Я люблю. Любовь прощает всё.

Елисей тоже никогда не вспоминал при мне об этом случае, зная, с какой болью я перенесла четыре месяца нашей разлуки, когда не было большой уверенности, что он вернётся. Было просто ожидание и работа.

***

Лютень не так дождлив, как гомозулень, радует редкими солнечными тёплыми денёчками. Девы Лебеди не упускают их, устраивая коллективные полёты, кружась в небе красивым хороводом. На страже всегда кружит в вышине Ладон. Мне остаётся только любоваться с земли. Я уже не летаю.

***

Через два с половиной месяца, двенадцатого ладеня мы отмечали годовщину нашего прибытия в мир Сурейн.

Ещё с вечера я обговорила с Гордеем меню на весь день — день моего рождения — меню первого дня нашего вселения в Зачарованный Терем.

Когда на завтрак, перед закрытыми в столовую дверями (в первую смену) собрались только Девы из Пророчества и, прибывший по моему призыву, Ольх, девчата удивлённо переглянулись, пожимая плечами, и вопросительно уставились на меня.

— Ну, что смотрим? Заходите, — пригласила я.

В столовой девчат и Ольха ждал сюрприз.

На не накрытом скатертью столе стояли тринадцать глиняных мисок с гречневой кашей, заправленной сливочным маслом. Рядом с мисками лежали деревянные ложки, стоял горшочек с мёдом. Глиняные кружки, наполненные травяным чаем, стаканчики и бутылка красного вина из боруники.

Девчата опешили, глазки подозрительно заблестели.

— Ой, Аня! Это же… — не совладав с эмоциями, Лина не смогла договорить.

Молча, все расселись по своим прежним местам. Я — во главе стола, по правую руку — Таня, по левую — Ольх. Ольх взял бутылку, разлил вино по стаканчикам. Я, со стаканчиком, наполненным вином, встала.

— Дорогие мои, сегодня первое утро начала нашей жизни в новом мире, в Зачарованном Тереме. Год…. Прошёл ровно год. Позавчера мы вышли из «Газели», ступив на землю незнакомого мира, вдохнув чистейшего его воздуха и возмущённо ругая Ольгера. Сегодня за столом с нами не будет наших друзей. Их тогда ещё не было. Мне, как и вам, сейчас очень трудно говорить. Поэтому просто выпьем, молча, этого замечательного слабенького, сладкого вина, позавтракаем и вспомним, как это было.