Зачем мы плаваем

Человеческий плод в утробе вдыхает и выдыхает амниотическую жидкость, что способствует формированию легких. У нас есть так называемые жаберные щели, ставшие верхней и нижней челюстями и некоторыми хрящами дыхательного тракта, – это эволюционный реликт водных, дышащих жабрами позвоночных[67]. Морская вода настолько близка по минеральному составу плазме человеческой крови, что наши белые кровяные тельца могут какое-то время жить и функционировать в ней[68]. Меня восхищает мысленная картина этого, идея, что в наших венах циркулирует морская вода, не такая уж и фантастичная.

С того момента, когда Гудлаугур поневоле погрузился в море больше тридцати лет назад, наука познакомилась и с другими людьми с необычайными способностями адаптации к экстремально холодной воде. Одна из них – Линн Кокс, легендарная пловчиха в открытой воде, первой переплывшая Берингов пролив[69]. В 1987 году она доплыла до Аляски из Советского Союза в воде, температура которой опускалась до 3,33 ℃. (Заголовок в The New York Times гласил: «Длинный холодный заплыв». Ее встреча описывалась так: «Это был просто пикник на морском берегу, чинное чаепитие на пляже, но, чтобы там оказаться, почетной гостье пришлось потрудиться».) На следующий год имена Гудлаугура и Кокс появились на страницах одного и того же академического журнала в научной сводке о потенциале превращения арктических заплывов в вид спорта[70].

В 2002 году Кокс проплыла больше 1,6 километра в воде Антарктики температурой 0 ℃ – она стала первым человеком, кому это удалось. В 2007 году она плавала в заливе Диско в Гренландии в воде холоднее –2,78 ℃. Содержание жира в теле средней американки составляет 22–25 %. По оценкам, в теле Кокс доля жира достигает 35 %; что более существенно, он очень равномерно распределен по всему телу[71]. Этот «внутренний гидрокостюм» не только сохраняет ее тепло, но и обеспечивает ей нейтральную плавучесть в морской воде, что означает, что она может тратить очень мало энергии на поддержание оптимального для плавания в океане положения тела. Как и Гудлаугур, Кокс участвовала в медицинских исследованиях, подсказавших ученым новые способы лечения рассеянного склероза (плавание в холодной воде способно сильно уменьшать спастичность на многие часы после погружения) и совершенствования больничных процедур для восстановления после повреждений сердца, позвоночника и головного мозга (охлаждение тела может уменьшить отек и травму)[72].

Например, изучая специфику кровотока в кисти руки Кокс при погружении в холодную воду, врачи научились лучше планировать хирургическое вмешательство. Ученые также обнаружили, что при погружении в холодную воду температура корпуса Кокс в действительности повышается. Вот что она может проделать, оказавшись в джакузи с ледяной водой: через две минуты тепло ее тела нагревает воду на два градуса. (Гудлаугур не проходил этот тест.)

Есть также британо-южноафриканский пловец Льюис Пью, прозванный «сэром Эдмундом Хиллари плавания». Он плавал в Арктике, в талом озере на Эвересте и в антарктическом море Росса. Ученые, изучавшие Пью, установили, что температура его тела поднимается еще до того, как он коснется воды, достигая подчас 38,33 ℃. Профессор Тим Нокс, спортивный врач из Кейптаунского университета в Южной Африке, первым заметил эту реакцию. В журнале Lancet он назвал ее «опережающим термогенезом» – созданием тепла до того, как оно понадобится[73]. Это специфический для Пью рефлекс Павлова, выработанный годами приспособления к холодной воде.

Что же происходит в холодной воде с телами нас, обычных людей? Я спрашиваю Хирофуми Танаку, исследователя долгожительства, существуют ли долгосрочные исследования влияния плавания в холодной воде на здоровье. «Нам известна реакция, нырятельный рефлекс, наблюдающийся, если погрузить лицо в холодную воду, – кровеносные сосуды в коже сужаются, а сердечный ритм стремительно падает, – отвечает он. – Однако у нас недостаточно исследований постоянного воздействия упражнений в условиях холода». После этого он рассказывает мне об ама.

Года два назад Танака вернулся в Японию изучать ама, легендарных женщин-ныряльщиц Японии и Кореи[74]. Слово «ама» в японском языке означает «женщины моря». Продолжая существующую в этом регионе более 2000 лет традицию добычи моллюсков, женщины начинают нырять в тринадцать или четырнадцать лет. Группа, которую изучал Танака, состояла из женщин в среднем 65-летнего возраста. Подобно морским кочевникам мокен в Юго-Восточной Азии, ама сохраняют свои навыки и знания о важности моря в рассказах, передаваемых из поколения в поколение. Как и в случае детей мокен, практика ныряния за моллюсками физически меняет их тела. Они ныряют до двухсот раз за день, каждый день, круглый год. Что касается функции сосудов, то, по словам Танаки, она «зашкаливает».