Зачем мы плаваем

Тренер Джей – мой друг по переписке. Мы начали переписываться после того, как он прочитал очерк, написанный мной о плавании как последнем убежище от постоянной возможности быть на связи с другими людьми – в наш цифровой век. Он написал мне, аргументируя противоположную точку зрения, что плавание – это способ формирования сообщества, преодоления границ и обретения единства в стремлении к общей цели. В 2009 году он получил из рук тогдашней главы Министерства иностранных дел Хиллари Клинтон премию за служение сообществу в форме тех уроков плавания в военное время[99].

Меня заинтересовали все эти люди, к моменту приезда в Багдад никогда не учившиеся плавать. Я задалась вопросом, как получается, что некоторые из нас начинают плавать и что останавливает тех из нас, кто этого не делает. Какие силы держат нас вне воды, и всегда ли это одни и те же резоны, откуда бы мы ни происходили.

Это рассуждение о том, как плавание нас сводит, и о том, как оно держит нас разделенными.

8 Кто идет плавать?

В Америке плавательный бассейн – это привилегия. Люди традиционно испытывают сложные чувства по отношению к воде. Когда мы по своей воле собираемся в бассейне – мужчины и женщины, богатые и бедные, черные, коричневые и белые, – это может стереть любые страхи. Мы же, как общество, держали разные группы разделенными, основываясь на этих страхах.

Общественные бассейны сначала были во множестве созданы в таких крупных городах, как Нью-Йорк и Чикаго, на рубеже XX века[100]. На всем протяжении эры прогрессивизма плавательные бассейны были местами, где черные, белые и иммигранты купались вместе, независимо от расы, в интересах гигиены, пишет историк Джефф Уилтс в «Спорных водах» (Contested Waters) – монументальной социальной истории плавательных бассейнов в Америке. Первые муниципальные бассейны представляли собой, по сути, гигантские ванны в рабочих кварталах. Кроме того, они оттягивали на себя буйную полуголую молодежь из общественных водоемов, где та не приветствовалась (в жаркий летний день дети всегда будут вести себя как дети). Мужчины и женщины, однако, были разделены и плавали через день, попеременно.

К 1920-м годам ситуация изменилась. В крупных городах стали строить бассейны большего размера, предназначенные главным образом для времяпрепровождения, а не для коллективного мытья. Мужчинам, женщинам и семьям наконец разрешили плавать вместе – города возглавили движение за бо́льшую социализацию. Появились шатровые бассейны, в том числе 300-метровый, с соленой водой, бассейн Флейшхакера в Сан-Франциско, открывшийся в 1925 году, – такой огромный, что понадобились спасатели на гребных лодках, – и открывшаяся в 1936 году «Астория», великолепный, в стиле ар-деко, комплекс для плавания и ныряния, выходящий на Ист-Ривер между Куинс и Манхэттеном. С 1920-х по 1950-е годы муниципальные бассейны по всей стране посещали десятки миллионов человек в год – для удовольствия.

Тренер Джей научился плавать еще ребенком в начале 1950-х годов, когда состоял в YMCA[101]. Он занимался в старом, выложенном плиткой, крытом бассейне в центре Балтимора, вечно гудящем от криков ребятни, буйствующей в ограниченном пространстве. Это была золотая эпоха для юных, когда самым маленьким можно было обходиться без купальных костюмов. Четырехлетний Джей плавал с бо́льшим удовольствием, чем ходил. Занятия плаванием были важны для его матери: семья обычно проводила отпуск на великолепном, протяженностью 16 километров, пляже курортного городка Оушен-Сити в Мэриленде.

В пригородах Балтимора было множество общественных клубов любителей плавания, и Джей соревновался в них, выступая за свою местную команду, пока не стал спасателем. Изучая государственное управление в Университете Тафтса, он каждое лето заведовал бассейном в Балтиморе, а также давал уроки плавания и спасения на воде.

Но в те же самые десятилетия беспрецедентное смешение мужчин и женщин в досуговых бассейнах усилило старые страхи межрасовых связей. Классовые различия в бассейне стирались, но границы между расами становились даже жестче, что приводило к вспышкам недовольства и расовой сегрегации. На чернокожих пловцов нападали толпы белых в бассейнах от Питтсбурга до Сент-Луиса. В нью-йоркском Гарлеме чернокожие и пуэрториканцы, жившие буквально в паре кварталов от бассейна, были лишены возможности посещать его из-за опасности насилия со стороны белых пловцов.