Зачем мы плаваем

Ферма в сельском Нью-Гэмпшире была родным домом Максин Кумин, награжденной Пулитцеровской премией поэтессы, скончавшейся в 2014 году[164]. Она была и пловчихой – к счастью для нас. Ее своеобразная история в плавании включала несколько сезонов работы инструктором в летнем лагере и звание капитана команды по плаванию Колледжа Рэдклифф. В раннем стихотворении «Спасение детей на водах» Кумин изобразила, как дети извиваются под невероятными углами, резвясь летом в озерной воде, как разнообразна фактура их тел, от «угловатости коленей» до «шелушащейся от солнца кожи». Само озеро описано как разумное и остроумное существо со своим чувством времени. «То рыбам улыбнется, то снова неподвижно, как стекло». Для детей плавание – это магия; Максин очень не хочет говорить им об опасностях воды, ненавидит смотреть, как эта магия развеивается. Тем не менее Кумин это делает; это ее работа. Она учит их навыкам, необходимым, чтобы уцелели и они сами, и магия.

Впоследствии Максин написала об ежедневных плаваниях в одиночестве в «рукотворном пруду», который они с мужем выкопали на своей болотистой земле в Нью-Гэмпшире в 1963 году. Она обожала этот пруд и плавала в нем при любой возможности. Наблюдала, как он замерзает зимой, как лед трескается, «будто при стрельбе по мишеням», а весной следила за тем, как головастики «высвобождаются из желе и начинают жить». Выдра, замечала Максин, – потрясающий пловец. Она сравнивала «наполнение пригоршней водой и ее удержание в ладонях» с ритмом песни. Звуковое сопровождение плавания – к этой мысли она возвращалась снова и снова в разных произведениях на протяжении десятилетий.

Самое знаменитое и характерное стихотворение Кумин – «Утреннее плавание» – было и ее любимым.

Под мной стрелой скользнула рыба,
В зеленой пелене пропела мое имя.
И ритму плаванья подобно
Я песнь мурлыкала неторопливо.

Здесь она пишет о музыкальности этого плавания. У рыбы есть свой ритм – как и у нее, отталкивающейся ногами. Красота создается своевременностью, синхронностью всего, от дыхания до пузырьков. В этом вхождении в синхронность тела и окружающей среды разделительная линия между ним и ею перестает существовать. Плавание – это процесс, заставляющий нас сделать свое тело частью другого тела, не похожего на наше, – тела воды. Максин отмечает, что, когда входит в воду, вода входит в нее. Это полное слияние.

Чтение Кумин помогает мне понять, что при плавании мы полностью отдаемся стихии воды. Ее хроника удовольствий плавания многократно усиливает мое собственное осознание того, что поглощает меня, когда я плыву. Это может быть что-то совсем простое, например, когда огибаешь скалистый мыс и меняется температура, так что перехватывает дыхание. Как это ощущается? Что-то совсем простое – наблюдение за парой речных форелей, напоминающих мужа и следующую за ним жену. Куда они плывут? Что-то совсем простое – ныряние со скал с целью всплыть «в пене желтовато-зеленого света». Я вынырну преображенной?

В эти короткие моменты, когда ты наблюдаешь, время застывает. Сейчас, когда пишутся эти строки, я нахожусь в лесистой старой курортной зоне в округе Сонома в компании двух друзей и собираюсь пойти поплавать на Рашн-Ривер. На дворе поздняя весна, в Северной Калифорнии стоит сушь, полуденное солнце припекает, комары уже звенят, но бриз волнует лиственный полог леса и напоминает, что близится вечерняя прохлада. Погружение в эту болотистую зеленоватую воду – бодряще студеную – напоминает дружеский шлепок по попе («Эй, просыпайся!»), а не грубую пощечину. Плыву вокруг галечной излучины и разворачиваюсь против течения. Вдруг возникает ощущение, что я плыву по водной беговой дорожке – в одном из «бесконечных бассейнов» с постоянным противотоком, удерживающим вас на месте. Замечаю, как мимо проносятся листья, уносимые прочь бегущей водой. Я продолжаю грести, глядя вниз, и вижу, как подо мной летят тонкие веточки. Если перестать грести, постепенное продвижение вперед мгновенно сменяется обратным движением и находящийся выше по течению изгиб реки отдаляется с пугающей скоростью.

Я экспериментирую: гребу, чтобы остаться на месте, перестаю, чтобы меня отнесло потоком обратно. Плыть, чтобы не двигаться, не плыть, чтобы переместиться. Наконец, совершенно перестаю грести и, вытянув руки перед собой, парю над волнистым дном реки. В глубине мелькает рыбий хвост, и я переворачиваюсь на спину, чтобы смотреть, как надо мной стремительно несется небо. Я одна, но не чувствую одиночества. Здесь, на реке, плыть – значит быть частью всего сущего.

16 Жидкое состояние