Зачем мы стареем. Наука о долголетии: как продлить молодость

Можно вспомнить еще талидомид. Лекарство для беременных от утренней тошноты, из-за которого в конце 1950-х – начале 1960-х на свет появлялись дети с серьезными дефектами развития, изначально задумывалось как транквилизатор и снотворное. Несмотря на трагическую историю искореженных жизней и судебных баталий, талидомид и сейчас под разными именами используется для лечения осложнения лепры (проказы), лепрозной узловатой эритемы, симптомы которой крупные болезненные фурункулы и сильное воспаление. Про эффективность талидомида от этой болезни узнали по чистой случайности. В статье для журнала Nature об альтернативном использовании лекарств Тед Ашберн и Карл Тор рассказывают, как в 1964 году французский врач Жакоб Шескин искал, что прописать пациенту с лепрозной узловатой эритемой. Из-за сильнейших болей тот не спал несколько недель. Наткнувшись на талидомид, он дал ему дозу и с изумлением обнаружил, что тот не только сумел выспаться, но и его язвы сошли. Позднее Шескин устроил двойное слепое испытание талидомида на пациентах с лепрозной эритемой, и эффект подтвердился. Позднее, в середине 1990-х, обнаружилось, что это лекарство тормозит ангиогенез (рост кровеносных сосудов), так что теперь им лечат некоторые виды злокачественных опухолей – те, которые нуждаются в собственном притоке крови. Так как талидомид уже был испытан и применялся для лечения больных проказой, получить разрешение FDA на его применение от множественной миеломы (рака белых кровяных клеток) в 2012 году было легко – это стоило, по разным оценкам, всего 40–80 миллионов долларов. Вывести на рынок новое лекарство обычно стоит от двух миллиардов.

За последние десять лет перепрофилирование лекарств, уже добравшихся до аптечных прилавков, расцвело буйным цветом. Эту тактику хотят применить и в первой, пока единственной программе испытаний лекарства от старения как такового, которое не лечило бы те или иные возрастные болезни, а ударило бы по корням самого процесса. Идея этой программы, получившей известность под названием TAME (Targeting Aging with Metformin, Направленное применение метформина против старения), в 2013 году явилась в ходе мозгового штурма геронтологам, съехавшимся в средневековый замок в испанской глубинке, превращенный в гостиницу, чтобы обсудить, как превратить их исследования во что-то клинически пригодное. В настоящее время эти ученые усердно собирают деньги на плацебо-контролируемые испытания метформина, популярнейшего лекарства от диабета. В этих испытаниях примет участие примерно 3000 человек 65–79 лет. Проведены они будут в 14 научных центрах в США и продлятся шесть лет. Половине участников будут давать настоящий метформин, остальным – плацебо.

За проектом TAME стоит внушительная команда геронтологов, возглавляет которую Нир Барзилай, директор Института изучения старения при Медицинском колледже имени Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке. Между прочим, именно он изучил генетический код сверхдолгожителей среди евреев-ашкенази в Бронксе – мы об этом говорили в главе 7. Барзилай, крепкий коротыш с шапкой седых волос и вечно прищуренными в улыбке глазами за стеклами толстых очков, родился в Хайфе в 1955 году и вырос в Израиле. Он излучает энтузиазм, добродушие и уверенность – последнее качество, по его словам, он приобрел в израильской армии, где служил полевым врачом. В июле 1976 года он в составе спецназа участвовал в эффектной операции в угандийском аэропорту Энтеббе. Тогда были спасены 102 пассажира-израильтянина, взятые в заложники двумя палестинцами и двумя немцами из леворадикальной террористической группировки на самолете Air France, выполнявшем рейс Тель-Авив – Париж. Позже Барзилай некоторое время был главным врачом Израильских вооруженных сил и то и дело облетал части на вертолете. Такой жизненный опыт учит массе вещей, сказал он журналу Science. «Главное, понимаешь, сколько всего ты можешь сделать! Если не бояться, можно очень многое».

Старением Барзилай интересовался с детства. Он рассказал об этом при встрече, когда мне удалось наконец поговорить с этим ходячим генератором энергии на конференции геронтологов в Нью-Йорке. «В 13 лет я гулял с дедушкой… Мы с ним гуляли по утрам каждую субботу, он мне рассказывал про свою молодость. А я думал: „Про что это он вообще? Он же еле ноги передвигает!“ – засмеялся Барзилай. – Говорят, что у молодых есть воображение, и так и есть, наверно. Но, когда вы смотрите на бабушку с дедушкой, вы не думаете, что это и ваша судьба, ведь правда? Вы думаете что-то вроде: они, наверно, всегда такими были, а мы-то отличаемся».