Зачем нужны университеты?

Возможно, правда, чуть больше света – хотя светом это можно назвать лишь с некоторой натяжкой – проливается некоторыми комментариями из протокола собрания CVCP по предложению о проведении пилотной схемы. «Конечная цель, – объясняется в нем, – в том, чтобы на каждом факультете университета были количественные данные по публикациям, однако это будет лишь подспорьем для традиционных количественных форм коллегиальной оценки исследований». Извиняюсь, но я прочитаю снова. Нет, как ни повернуть этот текст, он, похоже, все равно говорит, что мы и так уже делали то же самое, подсчитывая публикации, но теперь совсем все по-другому и нам надо будет делать это… подсчитывая публикации (подсчитывая лучше? систематичнее? иначе?). И это явно не то, на что, по-моему, походили «традиционные формы коллегиальной оценки исследований». Возможно, конечно, все объясняется следующей гипотезой: «традиционные количественные формы» в конце фразы – это описка CVCP и читать тут следовало бы «традиционные качественные формы»? Описки, конечно, как оговорки – чисто случайные и ничего не значащие, т. е. незачем беспокоиться о том, что администраторы CVCP пишут «количественные», имея в виду «качественные».

«Ну ладно, умник, повеселился и будет. Альтернатива-то какая? Нам известно, что секретариат кабинета министров потребовал от нас предложить способы измерения “производительности” в университетах (извиняюсь за кавычки, я знаю, что ставить их – все равно что бросать букетик цветов в надвигающийся танк. – С. К.). И как еще мы могли бы измерить ее?»

Вот с этого и надо начинать. Мы ее не меряем, мы судим о ней. Понять различие двух действий, понять по-настоящему составит первый шаг к мудрости в этом деле. Но что же такое «производительность исследований»? Потратьте какое-то время на обдумывание этого выражения, и тогда можно будет согласиться начать с чего-то другого.

Мотив пилотной схемы UGC/CVCP финансовый и менеджерский. Нам говорят, что количество времени, расходуемое на «исследования», необходимо отличать от времени на «преподавание» (это, по-видимому, две единственные формы деятельности в университетах), чтобы распределять на них ресурсы. «Исследовательская селективность» предполагает нахождение тех «центров затрат», которые хороши в «исследованиях» или по крайней мере проводят много исследований, так что можно сократить объем денег, получаемых другими институтами на «исследования», раз они не добились в них особых успехов, поскольку у них этих исследований мало или просто мало опубликованных материалов. Так что эта программа – вроде бы совершенно невинная пилотная схема – грозит вполне серьезными последствиями. Говоря в целом, главный вопрос – адекватность категорий, в которых нас просят описывать нашу деятельность нам самим и другим. Насколько удачны категории, предложенные в этой пилотной схеме, и на какие посылки и цели своих авторов они указывают?

Боюсь, мы снова должны начать с самой категории «исследование» – «боюсь» потому, что многие решат, будто сомневаться в этой фундаментальной категории – значит уже демонстрировать непродуктивность или донкихотство. Но хотя мы, конечно, готовы использовать это слово, нужно действовать осторожно и не тянуть за ним весь шлейф предпосылок и ожиданий, которые неуместны и опасны. Необходимо сказать – и сегодня это надо сказать тверже, чем прежде, – что во многих областях гуманитарных наук «исследование» может быть неправильным термином. Сложно вкратце определить, как должна характеризоваться работа в этих областях, но в верном направлении нас ведут такие фразы, как «культивирование понимания», «поддержание и расширение культурного наследия», «критическое размышление о глубочайших вопросах человеческой жизни» и т. п. И публикации, и преподавание в определенном смысле зависят от этой более фундаментальной деятельности, как бы ее ни описывать, они суть ее естественные и неотделимые от нее выражения; однако сама эта деятельность не может без остатка сводиться к двум данным категориям. Публикация в гуманитарных науках, следовательно, не всегда означает представление «новых открытий» или выдвижение «новой теории». Часто в ней находит выражение более глубокое понимание, приобретенное тем или иным человеком благодаря прочтению большого объема литературы, обсуждениям и размышлениям над темой, которая в каком-то смысле была «известна» на протяжении многих поколений.