Зачем нужны университеты?

Это затруднение я в полной мере ощутил много лет назад, когда в мой прежний университет, где я работал, пришел новый ректор и было решено, что он посетит разные места в университете, чтобы посмотреть, как разные представительные ученые занимаются своими делами. Он ходил по лабораториям, забредал на практические занятия, сидел на лекциях и т. д. Нас известили, что он должен посетить еще одного-двух специально отобранных сотрудников факультета искусств в их кабинетах (сам он был известным физиком). Одним из них стал я, и мне сказали, что ректор должен застать меня за «выполнением исследований». Естественно, я долго раздумывал, какая именно живая картина лучше всего являла бы этот вид деятельности: что именно я должен делать – править свою последнюю публикацию, обсуждать свои восхитительные новые «открытия» с моими коллегами или же заполнять какую-то большую заявку на грант? В конце концов я понял, что, раз нужно изобразить «исследование в гуманитарных науках», вот что я, очевидно, должен делать: сидеть в одиночестве и читать книгу. Образцовая фигура исследователя-гуманитария – это не профессор за кафедрой, не будущий автор за компьютером и уж тем более не член исследовательской команды в белом халате, занятый сбором «данных» и публикацией «результатов». Это человек, сидящий в одиночестве и читающий книгу. На деле получилось так, что новый ректор опоздал, так что к тому моменту, когда он достиг моего кабинета, эта благостная картина интеллектуальной жизни была заменена образом разволновавшегося молодого лектора, который грыз карандаш и думал, что надо убрать со своей доски объявлений слегка неприличную открытку, полученную от одного из коллег прошлым летом, в которой было немало суровых замечаний относительно университетской администрации. Но, возможно, именно поэтому я являл собой более точную картину, чем измышленное мной понятие, вполне платоновское, но неправдоподобное. При встрече ректор оказался взволнованнее меня, и время мы провели достаточно безобидно – в основном я спрашивал его, словно бы на собеседовании, почему он захотел стать ректором.

Когда я стал старше и продвинулся по служебной лестнице, все больше времени у меня уходило на задачи, не заключающиеся ни в исследовании, ни в преподавании, – задачи, объединяемые пространными категориями «управления» или «профессиональной деятельности». В итоге мне стало в каком-то смысле проще давать более убедительные ответы на вопросы о том, как я провожу свои дни; собственно, нет ничего особенно таинственного в председательствовании на собраниях комиссий, в составлении докладов, прочтении работ или заявок на получение грантов и т. п. Я не разделяю того взгляда, всячески демонстрируемого некоторыми коллегами, будто эти задачи попросту скучны и не нужны и они отвлекают от «настоящей» науки. Как я попытался доказать в этой книге, университеты – это организации, созданные для поддержания, расширения и передачи интеллектуального поиска как такового; и они обязательно должны быть коллективным предприятием, которое шире нужд или интересов актуального поколения, не говоря уже об отдельном исследователе. Это предприятие, помимо прочего, требует активной гражданской позиции от давних обитателей этой академической республики: никто другой не может выносить суждения о том, кого назначать на должности, что должно преподаваться по программе, какая работа является важным вкладом в своей области и т. д. Такие обязанности определяют одно из различий между ролью университетского преподавателя и ролью независимого исследователя. На исследователей в университетах возложена обязанность передавать своим преемникам интеллектуальное и институциональное наследие, что позволит в будущем продолжить поиски на самом высоком уровне. Необходимо поддерживать и совершенствовать всю эту нематериальную ткань, или текстуру, академических исследований и науки, которая не ограничивается тем, что на современном бюрократическом языке зовется «инфраструктурой». И все же в пересказе того, что я делаю, который был бы составлен исключительно из таких «дел», похоже, не хватало бы самой важной составляющей (хотя могу с грустью признать, что бывали недели, когда подобный пересказ был достаточно точным описанием). Так что теперь я вернусь к тому, как сложно найти подходящее описание для опыта интеллектуального поиска, по крайней мере в областях литературы и истории, которые интересуют меня в наибольшей степени.