Зачем нужны университеты?

Конечно, к жанру, к которому принадлежит данный документ, нужно относиться реалистически. Это определенный функциональный продукт, являющийся, несомненно, плодом коллективного труда; это не философское размышление об обсуждаемом в нем предмете, и точно так же у него нет задачи продемонстрировать литературные таланты. Тем не менее некоторые «Белые книги» в прошлом стали важными высказываниями о той или иной области нашей коллективной жизни, и можно ожидать по крайней мере того, что формулировки в таком значимом документе будут отражать немалые усилия, приложенные к нему некоторыми из наших лучших политиков, чиновников, советников и т. д. И тревогу внушает мысль о том, что он, вероятно, и в самом деле отражает этот трудовой процесс. В этом смысле все это загадочное и обрывочное собрание тезисов является признаком того затруднения, с которым сталкивается публичный язык современной рыночной демократии, когда ему приходится иметь дело с общественными благами, которые невозможно ни сосчитать, ни удовлетворительно распределить посредством рыночного механизма.

Трудно понять, с чего начать. Главная забота сегодняшнего правительства – это «доступ», и неудивительно, что в «Белой книге» «честному доступу» посвящена целая глава. Каждый год значительная часть внимания, уделяемого СМИ, фокусируется именно на этом вопросе, что сопровождается пространными историями о том, как какого-нибудь школьника из рабочей семьи отверг высокомерный Оксбридж, несмотря на то, у того был отличный аттестат. Общая мысль всех этих историй состоит в том, что в обществе, которое в остальных отношениях является честным и открытым, элитистские университеты продолжают отдавать предпочтение отпрыскам семей с традиционными привилегиями.

И для того чтобы хоть немного прояснить этот вопрос, давайте начнем со следующего довольно примечательного факта. В Британии поступление в университет является едва ли не единственным широко востребованным социальным благом, которое невозможно попросту купить. За деньги вы можете купить лучший, чем у других, дом, лучшие медицинские услуги, вы можете даже купить для своих детей лучшее школьное образование. В каждом из этих случаев совершается простая финансовая сделка. Наше общество, судя по всему, не стыдится ни одной из таких сделок: в общенациональных СМИ полным-полно рекламных объявлений, в которых всячески расписывается то, какие преимущества получит ваш ребенок, в том числе и более высокие экзаменационные оценки, если вы можете позволить себе более высокую плату за обучение. Однако на деньги невозможно напрямую купить для своего ребенка лучшее место в университете или даже просто место (если не брать частный Букингемский университет, динамика набора студентов в котором подтверждает то, что для большинства британских абитуриентов он не стал предпочтительным институтом). Конечно, как и в любом обществе с сильными классовыми различиями, преимущества закрепляются и воспроизводятся: с точки зрения статистики, у детей из богатых семей гораздо больше шансов попасть в университет, чем у детей бедняков (но интересно то, что у детей хорошо образованных родителей шансы еще лучше). Однако факты выглядят прямой противоположностью той картине, которую рисуют заголовки газет в пустой сезон: на деньги можно купить практически все, за исключением любви и поступления в университет.

Следовательно, весь этот вопрос «доступа» нужно отсчитывать от какого-то другого начала координат. Нелепо думать, что университеты могут в одностороннем порядке скорректировать влияние классового общества. Конечно, цифры, показывающие, насколько больше у детей из интеллигентных семей шансов попасть в университет, чем у детей работников физического труда, демонстрируют скандальную ситуацию. Но этот скандал не связан с приемом в университет; он говорит о влиянии социального класса на жизненные возможности; и гораздо более скандальными являются аналогичные показатели, скажем, в смертности.

Как и в случае многих других вопросов, серьезное мышление в современных публичных дебатах было заменено пустыми лозунгами об «элитизме». Одна из причин, по которой истории о приеме в университет пишутся именно в таком стиле, состоит в том, что отдельные случаи можно представить так, будто все дело в таких деталях, как акцент или манеры. Все, в чем подмечается предпочтение к внешним атрибутам старого господствующего класса, объявляется «устаревшим», «архаичным», «элитистским» (обычно в этих историях фигурируют описания старорежимных оксбриджских типажей в смокингах, а также длинных байдарок). Произвол усматривают в том, как «прокатили» какую-нибудь девочку из рабочей семьи из Эссекса или Тайнсайда. Мужчины из высшего класса, составляющие замкнутую тусовку, клонируют сами себя, допуская в свой круг только «подходящих» парней, и т. д.