Зачет по выживаемости

Если не ошибаюсь, предыдущую реплику следует датировать вчерашним числом, когда Алексей зашел в рубку и, удобно расположившись в кресле навигатора, заметил.

— Это выше человеческих сил, спать больше двадцати часов в сутки, даже в полете.

Звездоскаф удаляется от газового гиганта, направляясь к центру звездной системы альфы Эридана. Через двенадцать часов мы должны пересечь орбиту следующей планеты — Чарры.

— Два месяца между небом и землей — это слишком много, — говорит Алексей, снова обращаясь к экранам панорамного обзора. — Хочу уже домой. Чтоб без вахт, и твердь под ногами, а не дырчатый металл. А по ночам — распахнутое окно в сад, а за окном луна и соловьи…

— В декабре, — говорю я.

— Что?

Сухо щелкнула входная диафрагма, и в рубку вошла Елена. В прошлом месяце на борту «С. В.» мы отметили ее двадцатидвухлетие, но она никак нс соответствовала столь солидному возрасту. Невысокая, худенькая, она выглядела как девчонка-абитуриентка и страшно нервничала, когда в Астрошколе ее с первого взгляда не признавали за выпускницу.

Алексей, мгновенно преобразившись, повернулся в кресле к входу и, подняв руку, сказал:

— Привет, детка, — От дремотных сентенций, которые он только что источал, как болото гнилой малярийный туман, не осталось и следа. Я глянул на Алексея. Лицо его излучало оптимизм, радушие и галантность. И все это одновременно. Во втором часу ночи.

— Я не детка, — отрезала Лена.

— Пра-а-стите. Значит, я обознался. Сожалею, мадемуазель. Тысячу извинений, — артист, — У нас на корабле была девушка Лена, — Алексей подумал, — я еще иногда называл ее красоткой.

— Я не красотка!

— А иногда — незабудкой.

Лена прищурила глаза и начала набирать в грудь воздух.

— Понял, понял, — поспешил поправиться Алексей. — Снова ошибка, — он досадливо поморщился и щелкнул пальцами, — Что тут поделаешь?

— Спать надо меньше, — заметила Лена, усаживаясь рядом с боковыми экранами.

— Упаси бог, какой сон? — совершенно искренне возмутился Алексей, — Второй час ночи.

— …Кстати, — спросил он после небольшой паузы, — а что вы делаете сегодня вечером?

Губы Елены уже сложились, чтобы ответить нечто вроде «да катись ты», такой ответ назревал, но я перебил ее:

— Около четырнадцати часов мы пересекаем орбиту Чарры, а около двадцати — ляжем на круговую орбиту. Работа найдется всем.

— Да-а, — протянул Алексей, — я готов заняться проверкой десантной экипировки, если мадемуазель поможет мне в вещевом отсеке. К-хгм, там…

— Можешь не продолжать, — перебила Елена, — там все в порядке. Я только что оттуда.

— Опять не повезло, — пробормотал Алексей, разворачиваясь к пульту.

И в этот момент над центральным экраном вспыхнул ярко-красный зрачок. Пеленгаторы «С. В.» засекли на поверхности Чарры аварийный радиомаяк земного звездоскафа.

2

Около двадцати пяти лет назад, после того как был открыт способ путешествовать к звездам, не проламываясь сквозь пространство, а проникая в него по неэвклидовым законам, и на смену звездолетам пришли звездоскафы, в систему Ахернара, альфы Эридана, была направлена экспедиция. Она благополучно возвратилась на Землю, привезя с собой кипы отчетов, видеоматериалов, контейнеры образцов, и могла бы считаться вполне удавшейся, если бы не одна странность: у всех шести астронавтов обнаружились провалы в памяти с того момента, как звездоскаф опустился на внутреннюю планету системы. То есть по отчетам и видеоматериалам было все в порядке, но ни капитан, ни члены экипажа не могли полностью вспомнить свои действия за те четыре недели, пока находились на Чарре.

В период бурного развития звездоплавания ни на планету, ни на связанные с ней странности никто не обратил внимания. Звездная экспансия шла в других направлениях, и планета оказалась вдали от трасс земных кораблей. Некоторое время подумывали о том, чтобы устроить на планете базу: небольшое тяготение 0,8 g, кислородная атмосфера, но потом затею бросили. Тот злополучный экипаж прошел лечение в Клинике Амнезий, и пятеро возвратились к полетам. А шестой, штурман, слегка тронулся умом и остаток своих дней коротал в пансионате для вышедших в тираж звездолетчиков где-то на побережье Атлантики. Семьи у него не было. Он почти ни с кем не общался. Хотя здоровье его вскоре поправилось, два раза в год он летал на обследование в Клинику Амнезий.

И вот, полгода назад в стратоплане с ним познакомился выпускник Днепропетровской Астрошколы пилот-стажер звездоскафа «Тритон» Гриша Чумаков. Как у них завязался разговор, я могу представить без особого труда. Гриша, имевший в Астрошколе прозвище Швейцарец за внешность белокурого ландскнехта и изысканные манеры в сочетании с поразительным чутьем на тайны, сумел разговорить отставного штурмана. Был ли тот рассказ правдой до конца, результатом восстановленной памяти — неизвестно. Например, штурман уверял, что Чарра полая изнутри — идея совершенно безумная для человека с высшим специальным образованием. Или что у капитана той экспедиции через пять лет после возвращения родилась девочка-оборотень.