Задачка на три корги

Пока готовились яйца с сосисками, Рози решила как следует осмотреться. Квадратная кухня была довольно просторной, окна в каменных рамах, увитых жимолостью, выходили на сад во внутреннем дворике. На старых деревянных балках под потолком висели медные сотейники и веточки лаванды. В шкафах, выкрашенных в кремовый цвет, была искусно расставлена посуда из разных сервизов. Приоткрытая дверь вела в кладовую, где не было даже намека на беспорядок. Сразу бросалось в глаза, что это кухня не просто хорошего повара со всей необходимой утварью, но и ценителя искусства. Глянцевое изумрудное блюдо с лимонами на углу столешницы будет кстати, если вы захотите сделать лимонад, но его главная задача – фантастически выглядеть, и блюдо с этой задачей справлялось на отлично.

Рози безумно хотелось, чтобы у нее все было точно так же, как здесь, и надеялась, что хозяин дома этого не заметит.

– Ну вот, все готово. Если понадобится коричневый соус или кетчуп, только скажите. Пожалуйста, bon appétit!

Шолто поставил завтрак прямо на стойку, у которой она сидела. Аромат свежеприготовленных сосисок притуплялся лишь на мгновение, когда она делала глоток шампанского, и пузырьки приятно покалывали язык, или апельсинового сока. К тому моменту кухню уже наполняло крещендо оркестра, исполняющего “Рапсодию в стиле блюз” Гершвина. Эту музыку она полюбила еще с университетских времен.

“Если он и взаправду ходячий кошмар, – подумала Рози, вспомнив слова Лулу, – то такой кошмар мне по душе”.

– Ну что ж, теперь расскажите мне о себе, – попросил Шолто. – У вас, должно быть, очень интересная жизнь, раз вы так тесно работаете с Ее Величеством. Прошу вас, со всеми подробностями, я хочу знать все до мельчайших деталей!

Весь день они провели в разговорах. Сначала немного прибрались во дворе, а ближе к вечеру принялись готовить ужин. Шолто доверил Рози собрать салат, пока он сам вносил последние штрихи в жаркое.

Он сильно удивился, когда Рози ему позвонила, и слегка волновался, что она с ним заскучает, но ему было очень приятно вспомнить те времена, когда он сам работал на Босса. Такая возможность дается далеко не каждому – это что‑то из разряда полета в космос. Шолто казалось, что тогда они с королевой хорошо поладили. Может быть, и она думает так же. Во всяком случае, от этой мысли у него на душе стало теплее. Рози ведь тоже попала под чары Босса – это было сразу ясно. И если уж быть честным хотя бы с самим собой, то в этот момент он ей даже немного завидовал.

Шолто увлекся рассказом Рози о ее детстве в Ноттинг-Хилле и довольно блестящей – он это понял, даже несмотря на то, что она неохотно вдавалась в подробности, – карьере в армии. Выше всяких похвал. Теперь настала ее очередь расспрашивать его о работе на должности заместителя хранителя королевских картин. Ее интересовали события, произошедшие летом одного конкретного года, но он не был уверен, что сможет в точности вспомнить, как обстояло дело. Во всяком случае, постарается дать общее представление.

– Лондон восьмидесятых… Не могу передать, насколько роскошным он был. А вы, Рози, когда родились?

– В тысяча девятьсот восемьдесят шестом.

– О! Как раз то время, которое мы обсуждаем. А где?

– В Кенсингтоне.

– И я там жил! В Кенсингтонском дворце. Ну-ну, не смейтесь! Так многие делали. У меня там на задворках была маленькая квартирка. Просто фантастика! Это были золотые годы Чарльза и принцессы Ди, когда все, конечно, уже шло наперекосяк, но никто об этом еще не знал. Он сюда приезжал на выходные; тут Хайгроув[40] неподалеку, вверх по дороге. А она оставалась в городе с детьми. Я часто встречал Диану во дворце. Брюки-сигареты, пушистые свитера, изящные лодыжки, шикарные волосы. А под этой белокурой шевелюрой – такая дьявольская и такая ангельская улыбка! «Как делишки, Шолто?” Она всегда производила такое впечатление, будто думает – даже надеется, – что ты замышляешь что‑нибудь эдакое. Хотел бы я таким быть, – добавил он и тоскливо вздохнул.

– А в чем именно заключалась ваша работа?

– Да это работой‑то трудно назвать, – сказал он и отпил вина, пролив немного на жаркое. – Точнее, работа‑то она работа, но описать ее тяжело. Отдел хранения в те времена был ужасно старомодным. Серьезные исследования в области истории искусства, как в каком‑нибудь оксфордском колледже или Курто[41]. Но коллекция у нас была потрясающая, и люди должны были о ней узнать, увидеть ее своими глазами. Я обычных людей имею в виду. Всех, а не только нас, придворных. Нужно было ее структурировать, каталогизировать и… В общем, дел было по горло. Мы все делали наобум, но получалось достойно.

– Вряд ли сейчас там работают так же. “Наобум” я имею в виду.