Задержка (СИ)

Всё пошло не совсем по плану, точнее, совсем не по плану, но раз уж пошло, пришлось догонять. Да простят меня читатели за эту сумбурную главу, но даже на финишной прямой встречаются ямки.

========== Кто я без тебя? ==========

Чёрный автомобиль рассекал вечерние сумерки. В никогда не спящей Москве они всегда были то ли сизыми, то ли фиолетовыми, подсвеченными неоновыми вывесками, пышными колоколами фонарного света и рассечённые несколькими сотнями параллельных лучей машинных фар. К вечеру дорожное движение стало не таким плотным, что позволяло без особой заботы вдавливать педаль газа всё ниже, увеличивая скорость. Но рваться хотелось не вперёд, а наружу.

Молчание, повисшее в автомобиле, убивало. Нет, из магнитолы доносились какие-то звуки, которые никто из присутствующих в салоне не пытался разобрать, потому что всё внимание Лисицына было приковано к дороге усилием воли, хотя смотреть всё ещё хотелось на рыжеволосую особу рядом с собой, и помогала только выдержка, отработанная годами.

В мире так принято считать, что эмоциональный диапазон у сильного пола — не больше, чем у зубочистки, максимум — как у кота. Женщины — это всегда вулкан страстей, море эмоций, противоречия и соседство несовместимого, они всегда всё чувствуют, испытывают больше, острее и быстрее. А что мужчины? Да что они там могут испытывать из всего спектра чувств: страх, гнев, усталость, гордость, сытость, ревность, похоть, зависть, желание и что-нибудь ещё. Даже о любви не идёт речи — по статистике мужчина любить не умеет, а если и любит, то очень и очень извращённо, хотя на протяжении всего существования человечества, она, наравне со смертью и счастьем, всё ещё остаётся загадкой. Конечно, майор обязан был признать, что есть и такие, наверняка где-нибудь есть, но он был живым — во всех смыслах этого слова, и даже если не выставлял свои чувства напоказ, совсем не значит, что у него их не было. Прятать эмоции он научился ещё очень давно — ещё во времена первой школьной любви, которая отдала предпочтение его другу, когда погиб отец, когда совсем ещё «зелёным» попал на войну — это просто была необходимость, чтобы выжить. Но в данный момент выживать не нужно было, и абсолютно не хотелось — хотелось жить, и жить, как ни странно, вместе с этой несносной Соколовой рядом.

Никто и никогда не поймёт, с каким трудом ему это давалось — просто пытаться держаться в стороне, отстраниться от неё на время, построить невидимую стену самому. Он так привык преодолевать их на пути к ней, что это было просто пыткой — оставаться безучастным. Это всегда казалось полнейшим безумием, какое сильное влияние она на него имела. Вот просто раз — и власть в руках одной женщины, и к чёрту гордость, самолюбие, эгоизм — ты ставишь её всегда на первое место. Иногда не было большего счастья, иногда — казалось самой чудовищной ошибкой, но он уже не мог ничего изменить. Пытался, тщетно пытался несколько лет, пробовал избавиться, заменить, вытеснить, просто выкинуть из головы, в итоге — смирился, чтобы в один миг Юля просто вновь вошла в его жизнь, становясь неотъемлемой частью, которую он теперь не потеряет. Ни за что.

Костя, естественно, не оставит её сейчас одну, чтобы он там ей не говорил. Точно не в таком состоянии, в котором, отчасти был сам виноват. Он никогда не пытался её воспитывать и строить такой, какой ему хотелось бы видеть — настоящий несовершенный оригинал был той самой, которая ему была нужна, да-да, со всем своим недоверием, истериками, убийственными взглядами и вечными шуточками. Но мужчина прекрасно понимал, что в данный момент ей нужен тот самый холодный душ, потому что шоры упали, и его любимую несло и явно заносило на поворотах. Она завелась, да и он был несдержан, и у него на это были причины, он видел, как она хочет побольнее задеть его, специально, но не на зло, чисто из защитной реакции — он же её знает. Честно, не ожидал такого, думал, просто закроет глаза, на всё что она скажет, не подпустит глубже, отдавая это на совесть её злости, но играть в самопожертвование он не собирался. В конце концов, всему есть предел, и Юля должна была осознать одну-единственную вещь — для тебя нет опасней человека, которому ты безоговорочно открыт, потому что он может принести тебе самую сильную боль.