Задержка (СИ)

— Если ты думаешь, что мы не вернёмся к этой теме, ты ошибаешься, — произносит он в итоге, аккуратно, но не подразумевая возражения.

— Я и не думаю, — она вполне понимает, что им необходимо ликвидировать всю недосказанность между собой.

— Мы же хотели попытаться, Юля. Оба. Или ты передумала? — она лишь отрицательно мотает головой, — Это хорошо. Ты боишься, что не получится, что я сделаю тебе больно, что мы совершаем ошибку. Видишь, я могу понять твои страхи. Но и ты должна понимать, что я тоже не танк прущий, что моя уверенность — не железобетонная стена, что я не могу убедить тебя в чём-то, если ты даже не можешь мне довериться.

— Я понимаю, — взгляд её виноватый, как у школьницы, и он невольно улыбается.

— Я ведь тебя не ругаю. Мы с тобой знакомы очень давно, и мне кажется, прекрасно друг друга знаем. Но я не хочу с тобой воевать, Юля. Мне это надоело очень давно, ещё в Чечне, мне борьбы хватает на нашей работе, и мы вроде бы с тобой и по одну сторону баррикады, вот только почему-то постоянно раним друг друга. Я люблю тебя, и говорю это не только как обещание моего уважения к тебе, заботы, поддержки. Это моё добровольное обнажение перед тобой, да, я абсолютно гол, ну прекрати улыбаться, когда я серьёзные вещи говорю, Юлька! — он сам не может удержаться от мимолётной улыбки, но быстро становится вновь серьёзным, — Я беззащитен пред тобой, открыт нараспашку, при чём абсолютно сознательно. И всё, что ты мне отдаёшь, действует на меня напрямую. Твоя любовь, твоё счастье. И боль, которую ты причиняешь — она тоже усиливается. Я могу это вынести, я столько тебя ждал, что готов жертвовать чем-то. Но я не хочу терпеть, и дело даже не в том, что это просто желание. Я не смогу. Я не хочу начинать тебя тихо ненавидеть, думать о том, как бы избавиться, я не хочу, чтобы наши отношения тяготили меня, чтобы я когда-то взвешивал на весах собственный комфорт и нашу совместную жизнь. Я готов принимать тебя такой, какая ты есть. Я не собираюсь заставлять тебя меняться, потому что влюбился именно в эту вот безбашенную и невыносимую особу, сам виноват, конечно, но…и я такой, какой есть, — он слегка разводит руки в стороны очерчивая свой образ и делая небольшую паузу, — Мы с тобой уже устоявшиеся личности, и где-то не совпадаем, но нам это и не нужно. Не бывает идеальных, ни преступлений, ни людей. Помни, пожалуйста, о том, что мои чувства тоже важны, и они есть, потому что я живой. У нас ничего не получится, если мы будем только отдавать и требовать от другого что-то взамен. Уж ты-то знаешь, что это просто насилие, пускай и добровольное. Но я хочу быть взаимным. Потому что ты мне нужна. Я волнуюсь за тебя, думаю о тебе, храню тебя здесь, — он легко прикасается ладонью к груди, — Возможно, я слишком наседаю, и тебе кажется, что я хочу лишить тебя свободы и поработить. Нет, мне это не нужно. Я считаю себя достаточно сильным, чтобы иметь рядом сильную женщину. Такую, как ты. Которая могла бы почувствовать себя со мной слабой, если ей это необходимо. И с которой я мог быть слабым, если мне это будет необходимо, — он выдыхает, потому что боится потерять мысль, и доверительно накрывает её ладонь своей, — И, прости, котёнок, но я не умею читать твои мысли. Я ещё не научился понимать тебя с полуслова и полувзгляда. Могу интерпретировать по внешним признакам, но ты же знаешь, они не всегда отображают то, что у нас внутри. Пожалуйста, будь откровенна со мной, говори со мной, потому что даже самые сильные узы могут порваться, если их не поддерживать. Я сейчас чувствую себя полным болваном, говоря всё это, откровенничая и вываливая наружу то, что обычно держат внутри себя, хотя не подаю виду, но ты должна это знать, ты должна это слышать, чтобы ничего там не придумывала в своей голове. Мы научились прощать друг друга, но пора бы научиться и уменьшать количество того, за что стоит просить прощения. В общем, это всё, что я хотел сказать. И я надеюсь, что ты услышишь, — он нежно сжимает её ладонь в своей, открыто смотрит ей в глаза, без упрёка и нравоучений. Только она сама может знать, готова ли она принять его и всё, что идёт вместе с ним, чувствует ли она то же самое, так же ли он для неё важен, а всё, что в его силах, он уже сделал, — А нет, кое что ещё: что ты будешь пить? Сок, чай, кофе, что-то покрепче? — он быстро переключает тему, но видит её тяжёлый серьёзный взгляд и также замечает в нём слёзы, — Ты не обязана ничего сейчас мне говорить. Этот монолог даже больше для меня самого, на самом деле. Просто осознай, прочувствуй и попытайся принять. Так, что ты будешь? — он приподнимается, слабо целуя её в рыженькую макушку, но женщина тут же усаживает его обратно.