Заезжий музыкант

Только после войны в припадке откровенности тетка рассказала, как привезла с собою несколько бутылок коньяка и еще кое-какие дары, и ей пообещали не отправлять Андрея с ротой, благо было за что ухватиться. Но это стало известно после войны, а тогда, когда о нем забыли, он умудрился записаться в военное училище. Случилось же это так. Через два месяца после печального расставания с ротой нагрянули вербовщики, и Андрей попал в артиллерийскую бригаду. Отсюда было до фронта рукой подать, и действительно спустя месяц бригада была брошена на передовую, и там в первом же бою Андрея контузило. После госпиталя он записался в стрелковое училище, чтобы избавиться от тягот солдатской жизни: надоело рыть окопы начальству. Так он подумал и записался, а через неделю пожалел, да было слишком поздно. Это было долговременное училище с жестокой муштрой, от которой Андрей успел отвыкнуть, но вырваться из него было почти невозможно. Тогда Андрей явился к начальству училища и сообщил, что его родители — враги народа. Начальник вздрогнул, но сказал: «Что ж с того? Сын ведь за отца не отвечает…» «Так точно, — сказал Андрей, — я понимаю, я просто не хочу, чтобы вы думали, что я скрыл». На следующее утро был приказ об его отчислении, и он отправился в запасной полк.

5

— Нет худа без добра, — рассмеялся Сергей Яковлевич, — а история с коньяком нам известна, тетка у вас была виртуозная.

— Тетка как тетка, — сказал Андрей, — откуда же это вам известно?

— Нам все известно, — вновь рассмеялся Сергей Яковлевич, и снова, как при первой встрече, Андрей почувствовал доверие к этому человеку. — Но ведь это и хорошо: никакой злоумышленник не сможет эти сведения использовать вам во зло… Тут вы можете не сомневаться…

Конечно, Андрей рассказывал об этой истории, иначе как бы она стала известна? Но вот кому — это вспомнить не мог.

— Я дам вам адрес, — сказал Лобанов, — и если, ну мало ли, нам понадобится еще раз встретиться, так уж не здесь, а там, ладно?

— Ладно, — легко согласился Андрей.

С этим человеком ему было хорошо, от него исходило тепло, спокойное и уверенное. Была надежность в его жестах, в улыбке. Вообще уже много лет никто с Андреем не разговаривал столь дружелюбно, по-свойски, никто не слушал его так внимательно, так сочувственно, как Лобанов.

Какие-то неясные предчувствия носились в воздухе, дух захватывало, и голова кружилась, и Сергей Яковлевич спросил:

— А как с английским? Думаю, у вас здорово получается. Уверен.

— Получается, — сказал Андрей, — мне нравится заниматься языками.

— И это хорошо, что английский, — сказал Сергей Яковлевич. — Очень хорошо.

— Чем же? — не понял Андрей.

Тот засмеялся вкрадчиво и дружески. Да, старший друг, похожий на дядю Михаила, свой человек.

— Есть одна задумка, Андрей Петрович, очень конкретная… Отчего бы вам не съездить в Америку?.. — Он дал время Андрею прийти в себя, усмехнулся и сказал: — Вот именно, отчего бы?.. Ну, допустим, отправитесь туда в качестве баптиста, а? И будете там жить-поживать…

— Какого баптиста? Зачем? — прошептал изумленный Андрей.

— Да нет, — сказал Сергей Яковлевич, — не сразу, конечно, постепенно… Это же интересно, при вашем воображении, фантазии. Вы едете, допустим, в Сибирь, в сибирский город, и там вступаете в баптистскую общину, понимаете?

— Кто же меня?.. Как же я туда?..

— Это наша забота, Андрей Петрович, дорогой, наша… И вот вы вступаете в общину, привыкаете к их порядкам, правилам, знакомитесь с соответствующей лексикой, понимаете? Затем уж мы переправляем вас в Штаты, там у них существует обмен, ну, такая форма, понимаете?

— И что же я делаю?

— А ничего, — сказал Сергей Яковлевич, вглядываясь в Андрея, — ничего, живете, и все тут…

— Странно, очень странно, — сказал Андрей, — я что, должен быть шпионом?

— Ну почему шпионом, Андрей Петрович, — засмеялся чекист, — уж если на то пошло, то разведчиком, но это, понимаете, чистая условность. Живете, и всё тут, врастаете в их быт, нравы… Ну, мы поддерживаем связь, и вы информируете нас о настроениях… И всё… Ну, конечно, это в отрыве от дома, от семьи…

Пудрит мозги, подумал Андрей, а если и в самом деле?

— Внешние данные ваши очень годятся, — сказал Лобанов, — и обаяние у вас есть, и способности, вот язык вам легко дается.

— Легко, — заторопился Андрей.

— Ну вот и ладно… Бывают люди тугие на ухо, вот им трудно.

— У меня хороший слух, — сказал Андрей, — легко запоминаю мелодию, интонации…

— Вот, — сказал Сергей Яковлевич, — то, что надо, понимаете? Именно это.

— Ну а если меня раскроют, что же будет тогда? — спросил Андрей.

Карие глаза Лобанова сверкнули.

— Это безопасно, Андрей Петрович, никто вас не тронет…

Внезапно Андрей подумал, что обманывает себя, но это длилось лишь одно мгновение, а после все заволокло розовой дымкой приятных сновидений, даже галлюцинаций, потому что человек всегда хочет верить в лучшее, и сон представляется подлинным, ведь нельзя всю жизнь сомневаться в собственном предназначении, в тех, что вокруг тебя…