Загадаю Тебя

Там и застаю подругу. Переодевается в темноте. А ещё шмыгает носом. Плачет?

Сеня плачет???

– Эй, что случилось? – спрашиваю обеспокоенно, шагнув за порог. – Сенька…

С ней крайне редко происходит нечто подобное. Так что это меня, мягко говоря, настораживает.

– В кофейню заявился мой папаша, – рассказывает она тихо.

– Зачем? Приехал проведать?

Она усмехается, натягивая на себя пижамные штаны.

– Не смеши, наивняк ты, Оль. Ему понадобились бабки. Он должен кому-то круглую сумму. Занимал то ли на выпивку, то ли ещё на что. Не удивлюсь, если опять подсели с матерью на какую-то дрянь.

– Кошмар. И у него хватило наглости, просить деньги у тебя?

– Если бы только просить, – она выходит на свет, и я приоткрываю рот.

– Сень…

– Он попытался забрать их из кассы. Можешь себе представить, до чего опустился?

– Он тебя ударил? – в шоке смотрю на опухшую красно-синюю скулу.

– Я пыталась помешать ему. Вот и получила…

– Какой урод! – подаюсь вперёд, обнимаю её и поглаживаю по спине.

– Да ничего нового собственно. Есть что-нибудь холодное? Поздно, наверное, прикладывать, но печёт жуть.

Телом ощущаю, как она дрожит, и всем сердцем начинаю ненавидеть её отца. За то, что вновь посмел поднять на неё руку.

– Идём, там есть замороженная тилапия, – веду её на кухню. Открываю морозилку, достаю упаковку с рыбным филе, оборачиваю тонким полотенцем и протягиваю ей. – Вот, держи.

– Спасибо.

Сеня усаживается на стул и прикладывает холод к саднящей щеке.

– Это произошло при посетителях? – осторожно интересуюсь, глядя на неё с сожалением.

– Естественно. Плевать он хотел на то, что вокруг люди.

– И что же? Никто не вмешался?

Моему возмущению нет предела.

– Вмешался, – она поджимает губы и опускает взгляд. – Человек, от которого я меньше всего этого ожидала.

– Кто?

– Кто-кто… Разумовский! Они с Сухоруковым твоим сидели за дальним столиком. Богдан ушёл в туалет, а этот... всё видел.

С такой едкой горечью произносит.

– Блин…

– Сень…

– Какое унижение и какой позор!

– Так он вступился за тебя?

– Удивительно правда? – в задумчивости морщит лоб.

– Ничего удивительного. Эмиль поступил так, как должен в этом случае поступать любой порядочный мужчина.

– Я тебя умоляю! – фыркает, закатывая глаза. – Этот порядочный когда-то предлагал мне спать с ним. Чтобы шубу отработала.

– Чего-чего? – таращусь на неё в шоке.

– Того-того, – отмахивается подруга, нахмурившись пуще прежнего. – Он явно не в себе был. Придурок. Неважно.

– Ты не рассказывала.

– Ещё и потом застукал нас с Галдиным целующимися. И понеслось…

– Стоп. Что?

Я с каждой её фразы офигеваю. Не успеваю, что называется, перерабатывать новости и воспринимать поток информации.

– Ты целовалась с Лёшей? – уточняю на всякий случай. Дабы убедиться в том, что мне не послышалось.

– Ой, Оль, это не то, что ты думаешь. Мы просто...

Не находит объяснения. Молча разводит руками и шумно выдыхает.

– Ты моя подруга, а я ничего о тебе не знаю, – заключаю, сокрушаясь.

– Глупости, Оль. Ты знаешь меня, как никто другой.

– Уже сомневаюсь.

– Перестань, – убирает от скулы рыбу.

– Твой отец…

– Отхватил по самое не балуйся. Не знаю, может, надо было вызвать ему скорую? Лежал на асфальте, когда я уходила из кофейни.

– Адольф после такого поехал снимать побои.

Не люблю вспоминать тот день. До сих пор этот кошмар стоит перед глазами.

– Мой никуда не поедет, – отрезает она уверенно. – Прикинь, а я ведь тогда страшно тебе завидовала.

Улыбается, но тут же кривится от боли.

– В смысле?

– Да в прямом. Думала, как же это классно, когда есть вот такой защитник, как Богдан. Сильный, взрослый, смелый.

– Что ж классного? У него могли быть большие проблемы.

– Но всё ж решилось.

– Конечно решилось. Квартира теперь фактически принадлежит матери.

Пауза.

А потом…

– Ты отписала ей хату??? – пищит Сенька, изумлённо хлопая ресницами.

– А что мне было делать? Она собиралась отправить Сухорукова за решётку.

Затерроризировала меня сообщениями и звонками. Угрожала всем, чем только можно. Что пойдёт к его отцу. Что снова будет трясти больного деда.

Видит Бог, я не хотела всего этого. Мне нужно было, чтобы она просто оставила нас в покое.

– Оль, скажи мне, ты дура?

– Спасибо.

– Реально. Круглая дура просто…

– Я не могла поступить иначе. Он проломил Адольфу голову. Из-за меня, Сень!

– Да и плевать! Богдан у тебя с золотой ложкой во рту родился. Предки бы его один хрен откупили.

– Он сейчас не общается ни с отцом, ни с матерью.

– Неважно. Они бы всё равно вытащили сыночка из неприятностей! Оля-Оля! Несчастливая доля! – звонко хлопает себя по лбу. – Ну ё-моё! Когда ты уже успела так крупно накосепорить?

– Мы встречались с матерью недавно, – признаюсь я, опустив глаза.

– Кошмар! Втихаря! Ни с кем не посоветовавшись! Ты понимаешь, что совершила грандиозную ошибку? Ошибку века, блин!

– Пусть она просто оставит нас в покое. Она обещала продать квартиру и уехать навсегда. Объявление давно было выложено, кстати. Уже даже нашлись покупатели…

Укутываю сковороду толстым полотенцем.

Как-то пропал аппетит.

Совсем.