Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Виктор, стараясь выиграть время, чтобы оценить ситуацию, медленно двинулся к избе. В глаза бросились свежие следы от протектора на влажной земле, на заднем дворе промелькнула женщина. Она на мгновение остановилась и тут же, отведя глаза, шмыгнула за сеновал. Больше ему ничего не удалось рассмотреть. Грубый толчок в спину швырнул его на дверь. От удара она распахнулась, и он, пролетев через сенцы, оказался в темной, с одним окном комнате. Навстречу с лавки поднялся долговязый, мрачного вида хозяин. Оценивающим взглядом он прошелся по пленному, но ничего не сказал, вернулся за стол и спросил:

— «Хвоста» за собой не притащили?

— Все нормально, товарищ командир! Сняли гада чисто! По дороге полицаи всего один раз проверяли, но быстро отстали.

— Так, говоришь, чисто, а его самого обшарили?

— Не успели, командир. Какой тут, на хрен, обыск, когда фрицы на каждом углу торчат!

— Тогда сейчас обыщи! — распорядился командир, потянулся к пачке трофейных немецких сигарет и вытащил из кармана зажигалку.

Синий язычок пламени выхватил небольшой шрам у виска и жесткие складки на гладко выбритом лице. Он глубоко затянулся, выпустил струйку фиолетового дыма и, будто примериваясь, смотрел на Виктора, по-прежнему не говоря ни слова. Тот тоже выжидал, не спеша называть себя: что-то в поведении партизан удерживало его от этого шага. Он пытался найти объяснение своим смутным подозрениям: испуганное лицо женщины на заднем дворе, следы от протекторов перед избой, пачка немецких сигарет на столе, зажигалка и, наконец, торчащие из-под лавки новехонькие, не испачканные ни травой, ни грязью сапоги на ногах партизанского командира. Пока все это не складывалось в одну логическую цепь, ухватистые руки верзилы, прощупывавшие каждую складку на брюках, путали и сбивали Виктора с мыслей.

Обыск закончился, на стол перед командиром легли документы Виктора — удостоверение личности, пропуск на проход в штаб и в особую зону разведшколы. Тот долго вертел в руках удостоверение, бросая на пленного ничего хорошего не сулящие взгляды, и затем с угрозой произнес:

— Теперь, Мыкола, давай послушаем, что этот соловей нам споет.

Виктор насупился.

— Ну, чего молчишь или язык проглотил?

— Наверное, вместе с кляпом! — гоготнул верзила.

— А при чем тут кляп?

— Представляешь, Никитич, пока эту сволочь сюда везли, он успел его сожрать. Видно, у фрицев совсем хреново со жратвой.

Тот, пропустив мимо ушей эту плоскую шутку, прикрикнул на пленного:

— Ну ты, фашистский ублюдок, тебя что, учить, как надо отвечать красному командиру?! — И сорвался на крик: — Твоя настоящая фамилия? Имя? Кличка? Сколько шпионов в моем отряде?

— Про шпионов ничего не знаю, — невнятно пробормотал Виктор.

— Ты чего там себе под нос мычишь? А ну, телись дальше!

— Никитич, хватит с ним чикаться! У меня на него давно кулаки чешутся! — порывался в драку верзила.

Виктор решил поменять тактику.

— Я ничего не знаю. Я работаю у них простым слесарем — жрать-то что-то надо. Чего я могу знать?! — зачастил он.

— Ага, слесарем. Слесарем — по бабской надобности! — угрожающе зарычал командир и затряс в воздухе пропуском в спецзону. — Ты что, нас за круглых идиотов принимаешь?! Нам все известно про ваше шпионское гнездо! Колись, падла, до конца, пока Мыкола из тебя душу не вытряхнул.

— Я всего неделю в Пскове! Я никакой не шпион и ничего о них не знаю! — твердил свое Виктор.

— Слушай ты, гнида, нам с тобой нянькаться некогда! Эти свои сказки можешь фрицам рассказывать, а у нас разговор короткий. П…шь — в петле торчишь! Ты меня понял?! — Немалых размеров кулак с треском обрушился на стол.

Рукав пиджака чуть съехал, и показались часы на кожаном ремешке.

«Часы? — Внутри Виктора все напряглось. — Часы?! — Он пока не мог сформулировать мысль, но глаза, как магнитом, невольно тянулись к ним. — Цифры крупные, выразительные, готические! Маленький орел на циферблате с характерным золотистым оттенком… Массивный циферблат…»

И тут Виктора озарило — точно такие же он видел на руке у Курмиса: личный подарок обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера. Цепочка подозрений замкнулась! Он не ошибся. Все его смутные подозрения обрели наконец вполне конкретные очертания и выстроились в четкую логическую цепочку. Он находится у гитлеровцев! Кто они? Полицейские? Гестаповцы? Собственно, это не имело значения. Он уже не сомневался в том, что за всем происходящим стоит не кто иной, как сам Курмис. Значит, проверка!

Генрих Гиммлер во время инспекции разведывательно-диверсионных школ

Решение созрело мгновенно.

— Только не убивайте! Только не убивайте! Я все, все расскажу! Дайте бумагу и карандаш! — крикнул он и подался вперед.

Неожиданное признание пленного не вызвало у того подозрений. В глазах «командира» на мгновение блеснули злорадные огоньки, и он, предвкушая скорую развязку, с плохо скрываемой радостью протянул:

— Вот так бы давно, а то — я не я и хата не моя. — Потом он распорядился: — Мыкола, а ну поищи что-нибудь для нашего писателя.

Верзила вразвалку подошел к комоду, отыскал в ящике старую ученическую тетрадь, огрызок химического карандаша и положил на стол.