Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Все понятно! — остановил Абакумов. — Вино, кино и домино! Так не пойдет! Идете по накатанной дорожке, а тут нужна острая комбинация с неожиданной провокацией. Упор при проверке надо сделать на Дуайта. Если это ответная операция немцев, он наверняка не радист, а скрытый руководитель группы.

Утехин в ответ только пожал плечами. Окунев, помявшись, осторожно заметил:

— Виктор Семенович, так быстро подходящих исполнителей мы не найдем! Дуайт — стреляный воробей, его на мякине не проведешь.

— Воробей не воробей, а нервы у него не железные. Тут важно в самую точку попасть! Этого Дуайта просто перевернуть должно. Нам нужна его мгновенная реакция — то, что из него попрет на фоне нервного напряжения, удивления, страха. Короче, то, что его наизнанку вывернет!

— Я понимаю, но где…

— Понимать мало, Андрей! — Абакумов движением руки остановил Окунева. — Скажи, кто есть под рукой из Псковской разведшколы? — спросил он.

— Из Псковской? — удивился Утехин, а через мгновение его лицо просветлело. — Виктор Семенович, я все понял! Найдем!

— Вот и отлично! Действуйте! — поднимаясь, сказал Абакумов и в заключение напомнил: — Не забывайте держать под контролем все сеансы радиосвязи с «Цеппелином». Каждую радиограмму проверяйте хоть под микроскопом до точки, до запятой, но не просмотрите контрольного сигнала.

— Есть! — хором ответили офицеры и повернулись к выходу.

— Погодите! — остановил их Абакумов, перевел взгляд на Барышникова и спросил: — Владимир Яковлевич, а ты что молчишь?

— Жду, когда придет мое время, — невозмутимо ответил Барышников.

— Считай, что пришло — ты ведь у нас главный специалист по гитлеровским «пианистам»?

— Ну, насчет специалиста это слишком громко сказано, мы пока только потихонечку учимся.

— Будет тебе прибедняться!

— Виктор Семенович, а может, Четвертый отдел и дальше поведет операцию? — замялся Барышников. — А то как-то не очень получается — я на все готовое приду.

— Стоп! Давайте не будем делиться! — пресек возможные споры Абакумов. — Здесь всем работы хватит. Как только завершится проверка, ты, Владимир Яковлевич, подключаешься к операции. В полном объеме — ты понял? И больше никаких возражений!

На этом совещание закончилось.

Возвратившись к себе, Утехин и Окунев сели перерабатывать план проверки, который теперь перекраивался под предложение Абакумова. Время уже приближалось к полуночи, но они, захваченные остроумной идеей, продолжали разрабатывать мероприятия. А Виктор и Николай спали мертвецким сном в другой части Москвы.

Дезинформация, использованная в радиоигре «Загадка»

Утро следующего дня началось для них не с рыка инструктора, как обычно, а с шумного трезвона будильника и аппетитных запахов, доносившихся из кухни. Они с трудом оторвали головы от подушек, но, не в силах побороть сладкое искушение сна, снова зарылись в постели. Разбудил их только приход Сафронова. Тот ровно в девять с пухлым портфелем в руках появился на пороге квартиры, и блаженству разведчиков пришел конец.

Сразу после завтрака Сафронов рассадил их по разным комнатам, положил перед ними листы с вопросами, и они принялись отвечать. Лишь после ужина у них появилось совсем немного времени, чтобы до начала комендантского часа побродить по вечерней Москве. На следующий день все повторилось, и так продолжалось почти всю неделю.

Утро двадцать шестого июня ничем не отличалось от других. Как обычно в девять, в квартиру пришел Сафронов, с неизменным портфелем, но на этот раз не стал долго утомлять их. Бегло просмотрев ответы и оставшись довольным, он поспешил на Лубянку. Поскольку никаких распоряжений не последовало, Виктор с Николаем, несмотря на то что за окном сгущались тучи, решили пообедать в городе. Прихватив с собой зонты, они спустились вниз, подошли к остановке и едва успели запрыгнуть на подножку автобуса, как хлынул проливной дождь.

Казалось, что само небо обрушилось на землю. От чудовищных раскатов грома закладывало уши, яркие вспышки молний слепили глаза. Асфальт почернел и вспучился, как свинец во время плавки. Улицы превратились в бурлящие потоки. Автобус ехал медленно, с трудом пробивая себе дорогу. Пассажиры прильнули к окнам, кажется, кое-кто из них даже пропустил свою остановку, чтобы не попасть под потоки дождя. Но ливень продолжался недолго — где-то над Воробьевыми горами еще продолжало погромыхивать, а в центре Москвы уже пробивалось солнце. О разгуле стихии напоминали лишь быстро исчезающее влажное марево да лужи на асфальте. Небо, умытое коротким грозовым дождем, снова ожило и после изнурительной жары заиграло нежными красками. В воздухе появилась та удивительная прозрачность, какая бывает в Москве только в это время года.

Разведчики, доехав до площади Пушкина, выбрались из душного автобуса и не спеша побрели на бульвар. Виктор пристроился в хвост длинной очереди, тянувшейся к газетному киоску, а Николай, стоя чуть в стороне, любовался грандиозной радугой, повисшей над Кремлем.

— Что, Коля, в Пскове такое не часто увидишь? — За его спиной неожиданно прозвучал чей-то голос.