Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Начальник отдела «ЦЕТ-1» центрального аппарата «Цеппелин» с самого утра был на взводе, и для того имелись причины: с фронта под Курском сообщения приходили одно хуже другого, кроме того, накануне две последние разведывательно-диверсионные группы из одиннадцати заброшенных в мае — июне, попав под колпак советской контрразведки, перестали существовать. Поэтому сияющий вид Курмиса, а еще больше сообщение об «ожившем Иосифе» смягчили тяжелый осадок от последних неудач и несколько прибавили настроения. Первый шаг в операции был сделан, и сделан успешно! Чтобы доложить об этом успехе Грефе, они поднялись к нему в кабинет.

Тот внимательно выслушал доклад штурмбанфюрера и потребовал еще раз прочитать радиограмму. Она вызывала у него двоякое чувство. С одной стороны, развеялись сомнения в успешной легализации агентов в Москве, а с другой — отсутствие на месте Леонова отодвигало пока главную цель операции — получить доступ к стратегическим секретам русских.

Грефе покосился на календарь. До начала операции «Цитадель», призванной нанести сокрушительный удар по русским в районе Орла и Курска, оставалась всего неделя, а ему до сих пор нечего было доложить шефу РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру. «Цеппелину» пока не удалось проникнуть в тайные планы красных генералов, касающиеся контрнаступления. Все оставалось на том же уровне, что и полмесяца назад, когда затевалась эта многообещающая комбинация с высокопоставленным родственником агента Бутырина. СМЕРШ и НКВД, казалось, не имели слабых мест, и сплетенная ими густая защитная сеть не позволяла разведывательным группам пробиться к главным секретам.

В сложившейся ситуации возможная информация Леонова о воинских перевозках в масштабах России нужна была штабам вермахта как воздух. Откладывать было смерти подобно, поэтому Грефе распорядился направить в адрес группы срочную радиограмму с требованием немедленно провести вербовку дяди. Курмис и Курек в душе были против, так как прекрасно понимали всю опасность выезда на место для еще не успевших легализоваться как следует агентов, но промолчали, хорошо зная положение самого Грефе, которому приходилось едва ли не каждый день отдуваться на «ковре» у Кальтенбруннера за провалы последних недель. Там, наверху, требовали действий, а не пустых обещаний, и им ничего другого не оставалось, как форсировать операцию.

Спустя несколько часов после совещания у Грефе фельдъегерь доставил в радиоцентр заверенный текст с указаниями «Иосифу», а 30 июня во время очередного сеанса радиосвязи его приняли в Москве. Для Курмиса вновь потянулось томительное ожидание. Почему-то он был уверен, что поездка агентов к Леонову не состоится либо закончится провалом.

Спустя три дня в эфире зазвучали позывные «PR 7». Расшифровка радиограммы подтвердила его предположения, к счастью, не самые худшие. Агенты сообщали, что Леонов до конца командировки будет находиться в Тбилиси, а предпринятая ими попытка выехать навстречу едва не привела к провалу. После этого Грефе отменил свой приказ, согласившись с тем, что вербовку надо отложить до возвращения дяди в Москву. Но вскоре трагический для вермахта ход событий на Восточном фронте отодвинул на второй план эту проблему.

Через двое суток сжатая до предела гигантская пружина войны выстрелила с чудовищной силой. На исходе ночи 5 июля 1943 года, всего за два-три часа до планируемого Гитлером наступления, в ноль два двадцать пять, советские войска нанесли мощный контрудар по основным местам дислокации немецких частей. Предрассветную тишину расколол душераздирающий рев десятков тысяч орудий, земля встала дыбом от разрывов тяжелых авиабомб и артиллерийских снарядов, казалось, ничто живое не могло уцелеть в этом огненном смерче. Но, тем не менее, армия противника устояла и, постепенно придя в себя, всей своей мощью обрушилась на Центральный и Воронежский фронты. Ее мощные танковые клинья медленно и упорно, несмотря на огромные потери, вгрызались в оборону советских войск. Но уже к 10 июля наступательные возможности гитлеровцев иссякли, а 12 июля в бой пошли части Брянского и Западного фронтов. Все это создало благоприятную обстановку для перехода в контрнаступление войск Центрального фронта.

Напрасно Гитлер взывал к беспощадной борьбе с большевиками и чести воинов-арийцев, победный грохот советских орудий заглушал его истошные вопли, а деморализованные, донельзя измотанные в кровопролитных боях войска все дальше и дальше откатывались на запад.

Грозное эхо Орловско-Курского сражения докатилось и до Берлина. В последние июльские дни сорок третьего года в высших воинских кругах царили растерянность и уныние. Поэтому сообщение группы «Иосиф» о возвращении в Москву Леонова и даже встрече с ним было встречено в «Цеппелине» без особого энтузиазма. Грефе вяло, скорей автоматически, подтвердил свой приказ о скорейшей вербовке «ответственного товарища» и вскоре после этого слег с сердечным приступом.