Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Петренко с трудом пошевелился. Связанные руки саднили и уже начинали затекать. Как сквозь вату он услышал строгий окрик:

— Лежать б… морда фашистская!

— Что, уже оклемался? — раздался голос из-за неплотно прикрытой двери, ведущей в соседнее помещение.

— Вроде как зашевелился, товарищ капитан!

— Тащи его сюда!

— Есть!

Удар сапогом пришелся Петренко в бок. Он сдавленно застонал и стал подниматься на ноги. Перед глазами поплыли разноцветные круги, а в ушах забарабанили тысячи невидимых молоточков. Голова предательски кружилась. Петренко покачнулся и, чтобы не упасть, оперся плечом о стену. Будто чужие, деревянные ноги отказывались ему повиноваться. Часовой, особо не церемонясь, грубо подтолкнул его прикладом автомата.

Петренко с трудом перешагнул через порог и оказался в просторной комнате. Здесь уже были его заместитель и радист, оба имели потрепанный вид. У Чумаченко гимнастерка напоминала лохмотья, а на открытых частях тела лиловыми рубцами вздулись ссадины и порезы. Не лучше выглядел и Погребинский. Вокруг его правого глаза, наливаясь багровым цветом, расплывался здоровенный кровавый синяк.

Петренко болезненно поморщился и повернулся к хозяину хаты.

Капитан — командир заградотряда, небольшого роста, кряжистый здоровяк с землистым от хронического недосыпания и усталости лицом, — оторвав взгляд от разложенных перед ним документов, внимательно посмотрел на вошедшего. Профессиональное чутье подсказывало ему, что, видимо, этот долговязый мужчина, одетый в форму старшего лейтенанта Красной Армии, и являлся главным в шпионской группе. Высокий, открытый лоб, крепкий подбородок, проницательные карие глаза с характерным хитроватым прищуром и твердо сжатые губы говорили об уме и сильной воле.

«Да, похоже, ты не дурак и, наверное, твердый орешек! Но ничего, и не таких раскалывали!» — подумал капитан, недобро усмехнулся и перевел взгляд на других агентов.

Эти были явно слабее. Радиста непрерывно била нервная дрожь. Передатчик и шифроблокноты не оставляли ему ни малейшего шанса на спасение. Второй пока еще держался, остекленевшими глазами он, насупясь, уставился в пол.

Капитан поднялся, взял со стола шифроблокноты, подошел к радисту и, потрясая ими, гаркнул:

— Твое, ублюдок гитлеровский?

Чумаченко задрожал еще больше, силясь что-то сказать, но страх парализовал его.

— Ты что, гнида фашистская, русский язык позабыл у фрицев?! — продолжал давить капитан. — Говори, падла ссучившаяся, пока я добрый!

— Мое, — с трудом выдавил из себя радист, исподлобья глядя на капитана. Потом его понесло: — Меня заставили! Я сам хотел к вам! Это Петренко не давал! Он, паскуда, из нас…

— Ну, ты и гнида! — с презрением процедил тот.

— Заткнись, сволочь, тебя не спрашивают! — осек его капитан и снова обратился к радисту: — Ты на этого гада не ссы! Если понадобится, мы ему сами живо рот законопатим. Говори все по порядку.

— А чего его слушать, мелкую шестерку, — гнул свое Петренко.

— Тоже мне, валет бубновый выискался! Захлопни пасть, падла, дойдет и до тебя очередь! — взорвался капитан.

— Командир, пусть их выведут, они…

— Чего, чего? Кто ты такой, чтобы тут пасть разевать?! Да я… — Но что-то во взгляде Петренко заставило его остановиться. Старлей казался совершенно спокойным, в отличие от этих двоих.

Погасив вспышку гнева, капитан приказал часовому:

— Ну-ка, Саня, выведи этих субчиков во двор, пусть пока постоят по стойке «смирно», а я с этим умником наедине потолкую. Если, гады, хоть дернутся, отстреливай им хозяйство и не чикайся!

Часовой, недавно прибывший в отряд в составе последнего пополнения и впервые видевший настоящих гитлеровских агентов, вскинул автомат и направил на пленных. Те шарахнулись к двери и, неуклюже цепляясь локтями связанных рук за стены, выскочили из комнаты. Капитан возвратился к столу, сел на табурет, полистал документы, потом перевел взгляд на Петренко и спросил:

— И что же такого ты хотел мне сказать?

— Капитан, мне нужна срочная встреча с представителем Особого отдела, — огорошил его тот.

— С кем, кем?! — оторопел капитан.

— С офицером, а лучше начальником из Особого отдела.

— Чего, чего?!.

— С начальником отдела военный контрразведки, — отчетливо выговаривая каждое слово, повторил Петренко.

— А чем я тебе не начальник?! — В голосе командира заградотряда прозвучала неприкрытая угроза.

— Товарищ капитан…

— Тамбовский волк тебе товарищ! — вспыхнул тот. — Фашистский ублюдок! Ты чего тут раскомандовался? Сейчас пристрелю, к черту!

— Товарищ капитан, это крайне важно и очень срочно! — сохраняя выдержку, стоял на своем Петренко. — От этого зависят жизни десятков, если не сотен тысяч наших солдат!

— Каких это наших?! Ну, глянь — фриц мною командует! Третий год воюю, а такого еще не бывало!

Рука капитана сама потянулась к ручке полевого телефона. Ждать ответа пришлось недолго. На другом конце провода ответил молодой и бодрый голос.

— Товарищ лейтенант, тут, понимаете, такое… — не знал он с чего начать.

— Не тяни кота за хвост, говори по делу, — торопил голос.

— Короче, мои хлопцы захватили трех шпионов…