Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Бутырин замялся, а Утехин тем временем разлил по рюмкам настоящий французский коньяк. Абакумов расстегнул пиджак, взял рюмку, утонувшую в его громадном кулаке, и, остановив потеплевший взгляд на разведчике, просто пожелал ему выполнить задание и вернуться домой.

Виктор и верил, и не верил в происходящее. Сумасшедшая гонка по тылам нескольких фронтов, переправа через Ладожское озеро, купе штабного вагона и, наконец, эта обыкновенная московская квартира, правда, с необыкновенными хозяевами… Он, Виктор Бутырин, мало кому известный фронтовой разведчик, сидит не где-нибудь, а в двух шагах от самого начальника СМЕРШ, начальника, которому подчинялись десятки фронтовых и окружных управлений военной контрразведки, разбросанных от Дальнего Востока до Мурманска, сотни генералов и полковников, начальника, в руках которого сходятся нити сложнейших разведывательных операций, начальника, который выполняет приказы самого товарища Сталина, начальника, имя которого вызывает зубовный скрежет у врагов… Да может ли вообще такое быть!

Абакумов говорил ровно и неторопливо, будто его не ждали сотни неотложных дел. Иногда он выдерживал продолжительную паузу, если хотел подчеркнуть какую-то важную деталь, продолжая внимательно следить за собеседником. В манере его поведения не было и тени снобизма, ни малейшего намека на вождизм. Они говорили на одном языке, понимая друг друга с полуслова. Виктор поражался тому, как Абакумов, вознесенный на недосягаемую высоту власти, мог глубоко понимать те чувства, какие испытывал он, находясь за многие километры от своих товарищей, в окружении врагов. Лишенные казенного пафоса слова находили живой отклик в душе разведчика и укрепляли уверенность в том, что казавшееся не выполнимым в начале беседы задание вполне ему по силам.

Разговор затягивался, и Утехин украдкой поглядывал на часы.

— Я все вижу, Георгий Валентинович, — сказал Абакумов. — Ничего, другие дела подождут — для нас сейчас нет более важного дела, чем то, которое предстоит выполнить Виктору.

— Виктор Семенович, да это у меня браслет на руке плохо держится, — схитрил тот.

— Намекаешь на ценный подарок, — подмигнул ему Абакумов, перевел взгляд на Виктора и с сожалением произнес: — Да, действительно нам пора, время не ждет.

Он поднялся. Вслед за ним встали Бутырин с Утехиным.

Генерал какое-то время постоял в неподвижности, затем быстрым движением снял с запястья часы, протянул разведчику и с улыбкой сказал:

— Даю поносить, отдашь, когда вернешься.

Виктор неловко взял подарок, бросив вопросительный взгляд на Утехина, но тот одобрительно кивнул.

— Товарищ генерал, если не возражаете, я вам оттуда взамен новые принесу, марки «Абвер — Канарис», знаете такую?

Абакумов рассмеялся его шутке:

— Договорились! А теперь дай свою мужественную руку, разведчик. — И, задержав руку Виктора в своей, продолжил: — Я очень на тебя надеюсь: от твоего успеха будут зависеть жизни сотен тысяч наших бойцов и командиров. Так что постарайся не только выполнить задание, но и вернуться назад живым.

— Я сделаю все возможное, товарищ генерал! — Голос Виктора дрогнул.

— И невозможное. Я в тебя верю, разведчик, и желаю удачи! — Абакумов направился к двери.

Утехин проводил его и возвратился в гостиную. Бутырин так и остался стоять посреди комнаты, не решаясь надеть часы. Это был действительно ценный подарок — настоящий «швейцарец», такие часы он видел впервые в жизни. И что окончательно сразило его, так это гравировка «За безупречную службу» с коротким росчерком «И. Сталин».

Полковник не торопил подопечного. Подождав, пока тот закончит осмотр, он предложил:

— Ну, Виктор Яковлевич, самое время обсудить основные моменты предстоящей операции.

Бутырин бережно положил часы в карман гимнастерки, сел на диван и приготовился слушать.

Утехин принялся излагать план операции.

— Нам удалось внедриться в гитлеровскую резидентуру. Действует под Курском, в районе железнодорожной станции Льгов, и руководит ею опытный инструктор-вербовщик по фамилии Петренко. Этот Петренко — агент так называемой «Абвергруппы 102». А теперь слушай внимательно. Мы проведем спецоперацию, в ходе которой резидентура будет ликвидирована, но не полностью. Петренко и Горину — это наш оперативный работник, внедренный в нее, — удастся уйти. После провала у Петренко не останется другого выхода, как возвратиться за линию фронта, вместе с ними пойдешь и ты.

— Комбинация мне понятна: через Горина я должен сесть на хвост Петренко, — быстро сообразил Виктор.

— Совершенно верно! — подтвердил Утехин.

— Да, но я-то каким боком попаду к ним?

— Традиционным — ты один из дезертиров, сплотившихся вокруг Горина. Легенда под тебя детально проработана, она рассчитана как на Петренко, так и на гитлеровцев.

— С легендой тоже все ясно, кроме одного: не вызовет ли мое появление среди дезертиров подозрений как у самих молодчиков, так и у Петренко?

— Не думаю. Петренко контактировал только с Гориным. Два «дезертира» — наши работники.

— Есть еще один скользкий вопрос… — Здесь Виктор замялся.

— Пожалуйста, задавай, — подбодрил его Утехин.