Загадка Отилии

Паскалопол привез из Бухареста неожиданные новости. Стэникэ узаконил свой брак с Олимпией две недели назад, то есть сразу после отъезда Отилии в имение. Формаль­ности он выполнил уже давно, но торжество все отклады­вал, пока не заставил Симиона дать Олимпии приданое. Бракосочетание должно было совершиться быстро и в «тес­ном кругу». Но едва лишь гражданская церемония закон­чилась (церковный брак отвергли как устаревший пред­рассудок), Стэникэ и Олимпия явились в полученный в качестве приданого дом и пожелали немедленно вступить во владение им. Так как дом был сдан внаем и арендатор совершенно законно не соглашался выехать раньше дня святого Димитрия, то Стэникэ перешел в наступление, стал угрожать жильцу, выискивал случаи несоблюдения им контракта, посылал ему от имени Аглае официальные требования. Аглае это наконец надоело, она договорилась с нанимателем, уплатила ему неустойку, и тот позволил семейству Рациу воспользоваться своей собственностью. Но у супругов не имелось никакой обстановки. Олимпия и Стэникэ принялись с самым приветливым видом, лебезя перед Аглае, Симионом и Аурикой, беззастенчиво обирать их. Стэникэ объявил о своем желании получить хоть самое незначительное доказательство того, что он является зя­тем такого великого художника, как Симион, ибо без этого немыслим его домашний очаг. Он вытянул у Симиона не­сколько картин (которые позднее выбросил на чердак) и потребовал необходимую мебель для подобающего этим сокровищам зала. Аглае дала им что могла. Чета Рациу, уже не боясь сопротивления со стороны Симиона, являлась в дом Туля почти каждый день, нахально напрашиваясь на обед. Ребенка, которому исполнилось всего два месяца, родители совсем забросили. Однажды его положили на кровать без сетки, в комнате, где было открыто окно, и, заперев дверь, позабыли о нем. Ребенка, очевидно, лихора­дило, он стал метаться и упал с кровати. От ушибов он скоро умер. Олимпия приняла этот удар с большим хлад­нокровием, почти как облегчение, Стэникэ же казался безутешным. С всклокоченными волосами пришел он к Аглае, вновь разыграл сцену с больным сердцем, уведо­мил всех, что жизнь его разбита. Аурел, оказывается, был самым умным ребенком на свете, и с первого дня его жизни нетрудно было предсказать, что его ждало блиста­тельное будущее. Стэникэ поведал о всевозможных сви­детельствах раннего развития сына и утверждал, что он уже начинал проявлять признаки разумной речи. Он от­казался встать с постели и, сознавшись, что без посторон­ней помощи не будет в состоянии похоронить покойного, просил пойти ободрить сраженную горем Олимпию. В са­мом деле, ни он, ни Олимпия не подумали ничего пред­принять для устройства похорон ребенка, и все расходы пали на семью Туля. Стэникэ даже выпросил денег на сооружение памятника несравненному младенцу, и Отилия заподозрила, что самого Паскалопола тоже обложили не­которой данью. Во время погребения у Олимпии был равнодушный, скучающий вид, Стэникэ же захлебывался от рыданий, завоевав симпатии женщин, которые обычно толкутся на кладбище. Паскалопол показал Феликсу и Отилии номер газеты «Универсул», где в разделе траур­ных объявлений можно было прочитать следующий пате­тический опус:

Навеки растерзанные душевно, полные возмуще­ния против немилосердного неба, Стэникэ и Олим­пия Рациу, родители; Симион и Аглае Туля, дед и бабушка; Аурика Туля, тетка, а также семьи родственников: Джурджувяну, Мэркулеску, Сима — с безграничным прискорбием сообщают о вознесе­нии на небо их

единственного сына

Аурела Рациу

(Релишора),

в возрасте двух месяцев

похищенного тяжелой болезнью, которая изнурила его маленькое тельце и лишила папочку и мамочку всякого смысла жизни. Скоро и они придут к тебе, дорогой ангелочек!

Печальное торжество погребения будет иметь ме­сто и т. д., и т. п. Всех, кто его знал и ценил, умо­ляют присутствовать.

Отилия чуть улыбнулась, потом серьезно сказала:

— Этот Стэникэ всегда внушал мне отвращение. Я счи­таю, что он способен на все, и боюсь его. Не следовало бы принимать его слишком часто, вы ведь знаете, как слабохарактерен папа.

— Я совершенно согласен с вами, домнишоара Отилия, и сделал все возможное, чтобы хоть немного открыть Костаке глаза. Кукоана Аглае и Стэникэ — это опасная ком­пания, — говорил Паскалопол, окутывая себя клубами табачного дыма. Феликсу было не совсем ясно, какую опас­ность представляет собой Стэникэ для Отилии. Однако последующие события подтвердили справедливость подо­зрений Отилии и Паскалопола.