Загадка Отилии

— Я и моя супруга храним вечную благодарность вам, домнул Паскалопол, за великодушие, с которым вы нам помогли, когда мы потеряли нашего дорогого сына,— начал он. — Поэтому я решил, что хотя здесь затронуты родственные связи, но я должен быть лояльным и обра­тить ваше внимание на грозящую вам опасность. Мне ска­зали, что вы собираетесь обручиться с домнишоарой Отилией.

Паскалопол с живостью перебил его:

— Кто вам сказал это? Домнишоара Отилия?

— Нет. Слухом земля полнится. Паскалопол снова нахмурился.

— Домнишоара Отилия чрезвычайно симпатичная де­вушки,— продолжал Стэникэ, — но, видите ли, ее воспитанием пренебрегали, и это имеет самые роковые последствия. Дядя Костаке — старик и не может за нею присматривать, да, наконец, ему и дела нет.

— Отчего ему нет дела? — строго спросил помещик.

Стэникэ несколько опешил.

— Оттого что, как вам, быть может, известно, Отилия ему не дочь, она...

— Домнул Рациу, — с упреком сказал Паскалопол, — я не понимаю, как вы, культурный человек, адвокат, мо­жете вести подобные разговоры. Я полагал, что вы при­шли сказать мне о чем-то серьезном.

Все зависит от взгляда на вещи. Это весьма серьезно. Отилия молода, неопытна, сегодня встречается с одним молодым человеком, завтра с другим. Девушке так легко ошибиться. В их доме живет студент, ее ровесник, к которому она, кажется, питает склонность... Моя свояченица Аурика видела кое-что весьма недвусмысленное, но, как девица, постеснялась сообщить вам сама. Мне хотелось бы избавить вас от разочарования. Вы сами понимаете, пожилой человек, даже если он богат, не может выдержать борьбу с пылким, быть может слишком пылким, темпераментом девятнадцатилетней девушки.

Паскалопол нервно постукивал по столу ручкой ножа для разрезания бумаги.

— В конце концов, с какой целью вы мне все это го­ворите? — спросил он, поднимаясь с места.

— Но... из благодарности, чтобы услужить вам, пока не поздно.

— Благодарю вас, — коротко сказал Паскалопол,— но сейчас я занят.

И он вышел в другую комнату, плотно закрыв за со­бой дверь. Стэникэ посидел еще немного, окинул взгля­дом письменный стол, повертел в руках визитную кар­точку, какую-то напечатанную на машинке бумагу, кон­верт со штампом, потом положил все на место, вынул из ящика с сигарами две штуки и встал. В дверях он оста­новился, подумал, вернулся и прихватил еще две сигары.

Возвратившись из имения, Паскалопол снова начал почти ежедневно бывать в доме Костаке, не придавая особого значения возможности соперничества Феликса. В этот вечер он не пришел. Феликс заметил, что Отилия озабочена. На другой день она отправилась в город. Придя из университета, Феликс увидел, что она сидит на софе, обхватив руками колени и положив на них подбородок.

— Мне все так надоело! Я бы убежала куда-нибудь, улетела. Тебе хорошо, ты свободен. Хотела бы я быть мужчиной.

— Скажи мне, что с тобой? — мягко спросил Феликс.

— Пустяки, вздор, зачем тебе об этом знать? Я толь­ко говорю, что хотела бы уехать отсюда.

Феликс опять забеспокоился:

— Куда ты хочешь уехать?

— Куда угодно. Я бы и с тобой уехала.

— Отилия, я сделаю все, что ты пожелаешь, — вооду­шевился Феликс. — Ведь у меня есть кое-какой доход, есть дом, ты будешь... моей сестрой, если захочешь.

Отилия с улыбкой, по-матерински погладила кончи­ками тонких пальцев щеку Феликса.

— Я сумасшедшая, Феликс, не надо брать с меня при­мер. Ты еще несовершеннолетний... Папа позволит нам совершить любую глупость, хоть на луне поселиться. Но о тебе пошли бы разговоры. Ты должен быть свободен, должен работать. Иначе ты погубишь свою карьеру. Я попрошу папу переехать отсюда.

Вскоре Отилия, ластясь к дяде Костаке, стала упра­шивать его:

— Папа, пожалуйста, переедем отсюда, у тебя же есть другие дома. Феликсу слишком далеко от университета, и ему нужна комната получше, чтобы принимать своих коллег. Мне тоже неудобно ходить в консерваторию. У тебя есть дом на улице Штирбей-Водэ. Ведь Феликс платит за квартиру.

Старику было щекотно от объятий Отилии, он вяло сопротивлялся.

— Трудновато, я потеряю доход... — хриплым голосом говорил он.

— Переедем, папа, прошу тебя...

Рассчитав, что он сможет сдать дом на улице Антим по более высокой цене, чем другой, дядя Костаке сообщил Аглае о своем новом решении.

— Кто это тебя надоумил? — крикнула Аглае. Застигнутый врасплох, Костаке сознался:

— Отилия. Ей далеко от консерватории.

— Ей далеко от мужчин, — передразнила его сестра. — Ты не отдашь хороший дедовский дом в чужие руки — вот что я тебе скажу. Дядя Костаке не посмел спорить, и когда Отилия снова стала уговаривать его переехать, он постарался отделаться уклончивыми фразами:

— Посмотрим! Мы еще подумаем. Торопиться не куда!