Загадка Серебряного Змея

– Всегда готов, как примерный бойскаут, – заявил он.

– Не верю, что ты был примерным бойскаутом.

Артур ухмыльнулся:

– Пожалуй, ты права.

– Это что, рентгенофлуоресцентный спектрометр?

– Ты что, в этом разбираешься? – удивился Артур.

Я кивнула:

– Это как микроскоп и рентгеновский аппарат, два в одном.

– Точно. Как ты наверняка знаешь, помимо всего прочего этот прибор может сообщить, какие красящие пигменты использовались для картины. Ван Гог работал во второй половине девятнадцатого века, когда вовсю применялись краски со свинцом. Значит, мы ищем свинец. Строго говоря, про Ван Гога достоверно известно, что он их использовал. На этом даже основана одна теория, почему он рисовал именно так. Возможно, он страдал от отравления свинцом, вызывающего воспаление сетчатки глаза, отчего видел перед глазами световые круги типа гало, вот как в «Звёздной ночи».

Я этого не знала, но признаваться было некогда, потому что Артур во весь опор поскакал дальше.

– А знаешь ли ты, что он добавил в «Подсолнухи» сульфата свинца?

Я отставила кружку, чтобы ни на что не отвлекаться.

– Зачем?

– Хотел добиться самого живого, трепещущего, ярко-солнечного оттенка.

– Но подсолнухи на картине тёмные, почти бурые. Во всяком случае, были такими, пока картину не перевесили.

– Всё верно. Они со временем потемнели. Сульфат свинца вступает в реакцию с жёлтым хроматом, в результате чего краска темнеет. Художники того времени уже знали, что с яркими тонами жёлтого у них проблемы, но ещё не смогли выяснить причину.

– Как интересно, – протянула я.

Несколько секунд Артур смотрел мне в глаза.

– Это сарказм?

Я покачала головой:

– Да нет же. Правда, страшно увлекательно. И вообще, я обожаю всяческие приборчики. У моей подруги Брианны есть несколько совершенно потрясающих, например настоящий сейсмограф, чтобы проверять тектоническую активность.

– Круто.

– Знаю. А вот спектрометра в деле я никогда не видела.

– Тогда это твой шанс.

Мы засмеялись, оценив энтузиазм друг друга.

– Ты ведь и невидимую «В» тоже посмотришь, да? – спросила я.

Он кивнул.

– Ну ладно. Готова?

– Готова. – Я одним глотком прикончила свой шоколад.

Покинув роскошные интерьеры буфета, мы вернулись в коридоры и туннели Гильдии.

В Национальную галерею мы добрались к полудню. Я выжидала момент, когда рядом с шедеврами Ван Гога не будет посторонних наблюдателей, а Артур тем временем включил свой приборчик разогреваться. Мимо прошла пара влюблённых, державшихся за руки, и я улыбнулась им, как будто мы тоже пришли сюда на свидание, а вовсе не для того, чтобы поближе познакомиться с одной из самых знаменитых картин в мире.

– Есть кто вокруг? – шёпотом спросил Артур, склоняясь над спектрометром.

– Один человек, рядом с автопортретами.

– На нас смотрит?

Как раз когда он спросил, посетитель развернулся и вышел из зала.

– Нет.

– Тогда давай!

Он поднёс спектрометр к картине, нажал какие-то кнопочки, и мы подождали несколько секунд. На приборе замигали огоньки, а потом на экранчике показалось несколько строчек текста и чисел.

– Готово!

Артур спрятал приборчик в сумку, и мы, выйдя из зала, отыскали тихий закоулок.

– Ну? – нетерпеливо спросила я.

– Стопроцентно фальшивка.

– Правда?!

– Чистейшая. В краске нет и следа свинца.

– Выходит, Рэтбоун крадёт предметы искусства…

– В крупных масштабах, – прибавил Артур. – Это ж не просто украсть работу какого-нибудь никому не известного художника – это же Ван Гог! «Подсолнухи»…

Я остановилась. На меня накатил острый приступ жалости к Саре Рэтбоун. Никто не заслуживает, чтобы его отец оказался преступником. А что, если он в результате попадёт в тюрьму?

– Нам придётся встретиться с ним лицом к лицу, – промолвил Артур.

Я никогда не упускаю возможности бросить вызов злодею. Но сейчас мне было очень не по себе. Ненадолго «переключив канал», я перебрала улики против лорда Рэтбоуна.

– А если мы ошибаемся? А вдруг он и в самом деле просто отправил «Женитьбу» на реставрацию? И если всего лишь помогал вешать «Подсолнухи»?

– Агата, улик против него всё больше и больше. – Артур стал перечислять, загибая пальцы: – Частный просмотр, запонка, реставрация, змей на семейном гербе… Но если ты боишься, я могу пойти к нему и один.

Я затрясла головой:

– Дело совершенно не в том, боюсь или не боюсь. Мне просто не хочется пока сталкиваться с ним лицом к лицу – а вдруг мы ошиблись? Представь, как это всё может ударить по Саре.

А ещё я подумала – но добавлять не стала: если лорд Рэтбоун как-то замешан в этом деле, то он может оказаться причастен и к смерти мамы, а к такой информации я была ещё точно не готова.

Артур внимательно посмотрел на меня.

– Я очень уважаю твои чувства, Агата, – сказал он. Я покраснела. – Но он замешан в преступной деятельности, которая может повлечь за собой новые смерти.

– Новые смерти?! – я в ужасе посмотрела на него. – Ты думаешь, Шейла мертва?

Он поморщился:

– Не знаю. Всё-таки очень странное исчезновение – ведь после того как она купила бутылку вина, её больше никто не видел.

Я передёрнулась при мысли о том, что все наши поиски могут оказаться запоздалыми. Но в таком случае мы просто обязаны поймать убийцу Шейлы!