Загадка тетрадигитуса

– Подведём итог. – повторил он, тяжело опускаясь на место. – Мы с вами имеем, как говаривал дражайший барон Корф, бледный вид и макаронную походку. Виктор убит, Стрейкер сгинул неизвестно куда, захватив с собой члена группы "Зайн" мадемуазель Варвару Выбегову. Ещё один из наших людей ранен – тяжело, но к счастью, не смертельно. К тому же, напоследок мерзавец уничтожил планшет и чашу, а так же похитил приспособление, открывающее портал. Воспроизвести его, как я понимаю, шансов нет, поскольку чертёж упомянутого приспособления так же содержался в планшете – а значит, и об организации преследования речь пока не идёт. Я ничего не упустил?

– Дубликаты планшета и чаши мы привезли из Конго. – напомнил Семёнов. – Сейчас они в Питере, в спецхране Д.О.П.а. Как только мы доставим статую туда – можно будет повторить эксперимент Виктора, и, возможно, тогда…

– Господа, позвольте мне. – заговорил Бурхардт. – Видите ли, я принимал участие в изготовлении этого устройства. Должен сказать без хвастовства: у меня отличная зрительная память. Изучение латыни и прочих мёртвых языков развивают её, как ничто другое, так что я мог бы попробовать воспроизвести конструкцию. Для начала – на бумаге.

– Спасибо, конечно, герр профессор, это очень ценно и мы обязательно этим воспользуемся. – вежливо отозвался Олег Иванович. – Только есть у меня подозрение, что малейшая неточность в ваших… хм… воспоминаниях отправит нас не просто нас на другой конец Вселенной, а в какую-нибудь чёрную дыру, если не куда похуже.

– Черную дыру? – оживился Бурхардт. – Виктуар упоминал об этом явлении, весьма, весьма увлекательно… Если вас не затруднит, герр Семёнофф, нельзя ли поподробнее?

Олег Иванович едва сдержал ругательство. Чистое, ничем не замутнённое научное любопытство в исполнении классического "чудака-профессора" из старых чёрно-белых фильмов – это конечно, трогательно и даже мило, но надо же и меру знать…

– С вашего позволения, в другой раз. А сейчас я возражу вам, Яков Моисеевич. Да, облажались мы крепко, но есть и плюсы. Статуя тетрадигитуса у нас и, как я уже сказал, мы имеем все шансы воспроизвести портал, открытый Виктором. Для этого надо переправить нашу добычу в Россию – и сделать это, по возможности, быстро. Ни за что не поверю, что Уэскотт и его покровители из Британского Адмиралтейства и прочих серьёзных ведомств оставили Монсегюр без присмотра…

– Насчёт этого мы Уэскотта ещё поспрошаем. – зловеще пообещал Яша. – Но я с вами согласен, Олег Иванович: надо скорее рвать отсюда когти. Ярослав, друг мой, попрошу вас немедленно заняться подготовкой к эвакуации. Вот печёнкой чую: стоит задержаться в замке или на ферме хотя бы до завтра – и, к гадалке не ходи, дождёмся неприятностей на свои… хм… афедроны.

– Всё сделаю, Яков Моисеич. – кивнул молодой человек. – Только статую я бы предложил вывезти по воздуху, на "Тавриде" – и не с фермы, а прямо отсюда, из замка. Цесаревич сейчас заправится, дадим ему радио: пусть возвращается, заберёт груз, и полным ходом к точке рандеву со "Змеем Горынычем", а мы уж следом, по грешной земле. Так оно спокойнее будет. Кстати, и мадам Берту с собой прихватит, нечего ей перед каждым встречным жандармом светиться.

– Согласен. – кивнул Яша. – А мы пока тут всё обыщем – и наверху, и внизу, в крипте. Любые бумаги, записи, всё, что попадётся. Электронные носители данных особенно – покойник Виктор был айтишником и мог оставить какую-нибудь ценную информацию, в том числе, и о готовящемся эксперименте. Доберёмся до Питера – пригодится.

VIII

Франция,

Средиземное море,

близ побережья Франции

– Четверть румба право! Привестись в фордевинд! – скомандовал Никонов. Устаревший термин, более подходящий убеждённому марсофлоту, неуместно звучал на палубе "Змея Горыныча", напрочь лишённого всего, что связано с парусной оснасткой. Но – традиция есть традиция. Штурвальный закрутил высокое, в человеческий рост, сдвоенное колесо из янтарного, с бронзовыми накладками дерева. Корма корабля покатилась вправо, подставляясь лёгкому средиземноморскому бризу.

– Ветер?

– Четыре с половиной узла, точно в корму! – отозвался лейтенант-руководитель полётов. Он не сводил глаз со шкалы анемометра Фусса, весело жужжащего своими чашечками.

– Дистанция до "Тавриды"?

– Три кабельтовых и сокращается!

Это уже матрос-сигнальщик. В руках у него целлулоидный угольник с нанесённой вертикальной шкалой – другое сугубо "воздухоплавательное" приспособление, "швартовочный дальномер", изобретённый самим Никоновым. Пользоваться им несложно: надо совместить верхнюю точку силуэта приближающегося воздушного корабля с соответствующей риской угольника, и тогда цифра возле нижней точки укажет дистанцию.

– Машинному – убавить обороты! Держать три узла!

Вахтенный офицер торопливо выдернул кожаную пробку из амбушюра переговорной трубы и отдал команду. Стрелка на жестяном секторе механического лага дрогнула и поползла к цифре "три". Никонов не сводил глаз с наползающего с кормы на высоте сорока футов дирижабля.