Загадка Заболоцкого

Далеко от родимого края,
Исполняя суровый приказ,
Он идет, по пустыням шагая,
Человек, изумляющий нас.

Он идет через тундры и горы,

Он шагает сквозь топи болот,
Сквозь глухие лесные просторы
Он, не ведая страха, идет.

Валят с ног его злобные ветры,

Засыпает пустыню пурга,
Но ложатся дорог километры
Вслед за ним сквозь леса и снега.

Бьются в грудь ему синие льдины,

Водопад угрожает бедой,
Но мосты, упираясь в пучины,
Повисают за ним над водой.

Над горами бушуют метели,

Ураган ему кровь леденит,
Но залитые светом тоннели
Вслед за ним прорезают гранит.

Фраза «человек, изумляющий нас» звучит как соцреалистический эпитет, уместный по отношению к Сталину, или по меньшей мере к кому-то вроде Павла Корчагина, героя романа «Как закалялась сталь». Вдали от родины этот удивительный человек шагает по пустыням, исполняя «строгий приказ» – свой социалистический долг. Ему неведом страх, и ни метель, ни гранитные скалы не могут помешать ему прокладывать дорогу, километр за километром.

Но взглянем на него еще раз. Учитывая исторический контекст, вызывает вопрос фраза «далеко от родимого края». Добровольно ли этот человек покинул родину, чтобы строить дороги в напоминающем Сибирь ландшафте стихотворения, или же расставание было вынужденным? Кроме того, прилагательное суровый из выражения «суровый приказ» двусмысленно. Возможно, в «суровом приказе» на самом деле отражен «суровый приговор», вынесенный образцовому дорожному строителю?

«Человек, изумляющий нас» на первый взгляд кажется квинтэссенцией советского героя. Но внимательное чтение в сочетании со знанием контекста наводит на мысль о квинтэссенции иного рода – о типичной жертве советского террора. Поэт изумлен не только храбростью и стойкостью описываемого персонажа, но и тем, что эту поистине героическую работу, вполне возможно, выполняет заключенный, признанный врагом народа[293].

Таким образом, Заболоцкий вносит свой вклад в русскую традицию тюремной литературы, к которой были причастны Толстой, Достоевский и Чехов и которой в советскую эпоху придала странный поворот «бригада авторов» сборника «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931–1934 годов», в котором прославлялось строительство Беломорканала заключенными[294]. Далее эстафету подхватывает солженицынский «Один день Ивана Денисовича», в котором осужденные «отрешаются от тягот тюремной доли, ощутив в себе силу и гордость творчества»[295]. Накал эмоций лирического героя Заболоцкого, возглашающего тост «за железное рыцарство чести» и единение машинистов, инженеров и копателей траншей, с которыми он работает, в какой-то степени напоминает воодушевление Ивана Денисовича в сцене кирпичной кладки. Отождествляя себя с дорожными строителями с помощью форм множественного числа первого лица, он продолжает предлагать тосты, приближаясь при этом с нескольких сторон к теме бессмертия.

За железное рыцарство чести
Над просторами каменных троп
Выпьем чару заздравную вместе,
Машинист, инженер, землекоп!

Поднимайте над рельсами чаши

За святой человеческий труд,
Чтобы дети запомнили наши,
Как мы с вами работали тут.

Поднимайте над рельсами чаши,

Чтоб гремели с утра до утра
Золотые помощники наши —
Экскаваторы и грейдера.

Чтобы в царстве снегов и туманов

До последних пределов земли
Мы, подобно шеренге титанов,
По дороге бессмертия шли!