Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

Мы подчинились его приказу. Рис тоже достал оружие и старался держать нас всех в зоне обстрела. Вебер подошел к аппарату и снял звукосниматель с пластинки, очевидно, он хотел оторвать его, но вместо этого напоролся на иглу и непроизвольно вскрикнул от боли. По его распоротой ладони заструилась кровь.

Ему все-таки удалось сорвать пластинку с проигрывателя, и он ударил ее о край стола, намереваясь разбить вдребезги. Только тут инспектор понял, что пластинка небьющаяся. Тогда он сложил ее вдвое и засунул под ремень.

– Вонючие ублюдки! – орал Вебер. – Обыщи их, Рис!

Рис подчинился и начал свою работу с Джинкса.

– Вы даже не прослушали лучшую часть записи, в которой обсуждаете детали вашего участия в предстоящем налете.

– Грязные ублюдки, – продолжал он, разглядывая свою окровавленную руку.

Рис тем временем уже принялся за меня.

– Мы здесь все без оружия, – заверил я его.

– Все чисто, – доложил инспектору лейтенант.

– Где оружие? – не унимался Вебер.

– В спальне, зачем нам оно сейчас…

– А мне потребуется. – Тут он обратился к Рису: – Принеси.

– В каком месте вы его спрятали? – поинтересовался тот.

– Сам найдешь, – огрызнулся я.

Он хотел ударить меня пистолетом по голове, но мне удалось подставить руку и смягчить удар. Я почувствовал боль, но страха не было, только вот злость…

– Перестань, – скомандовал инспектор. – Нам совсем не нужно, чтобы следователь нашел на их трупах кровоподтеки…

Рис отправился в спальню.

– Лицом к стене! – снова скомандовал Вебер.

– Сумасшедший сукин сын… – завопила Холидей.

– Пошевеливайтесь. Мне нужно было сразу начать с этого…

Пожалуй, дело зашло слишком далеко. Я взглянул на Мэндона.

– Чарли, на твоем месте я не стал бы этого делать, – вмешался адвокат. – Та запись, что у тебя за поясом, всего лишь одна из многих копий, которые мы отдали в надежные руки. Если в течение ближайшего часа мы с ними не свяжемся, то эта запись прозвучит в «Лейн-франтклаб», в Ротариан, в Лайонсе и даже в церквях…

У инспектора отвисла челюсть.

– А теперь, Чарли, не надо суетиться и возводить на нас напраслину. Все будет продолжаться как и раньше, если ты окажешься разумным человеком. Нам от тебя требуется только небольшая помощь и готовность к сотрудничеству.

– Кроме того, – вклинился я со своими подсчетами, – у вас находятся четырнадцать плюс восемнадцать – тридцать две сотни баксов моих денег, и я хочу получить их назад.

– О Господи, – упрекнул меня Мэндон. – Вы могли бы высказать ему свои претензии наедине?

– Черт побери! Это мои зеленые, и я хочу их назад…

Он подскочил ко мне и тряхнул за плечо.

– Что, нельзя это отложить? Обсудишь с ним позже.

Появился Рис, держа в руках мои пистолеты.

– Вот все, что там было, – доложил он.

Инспектор даже не обратил на него внимания. Он был занят осмотром своей руки. Кровь все еще капала на ковер.

– Мне нужно заняться рукой, – бросил Вебер.

Он уже не орал, глаза его не горели злобой. Куда все подевалось? Перед нами был кастрированный колосс.

– Сбегай в ванную и принеси ему полотенце, – сказал я лейтенанту. – И не забудьте потом купить новый ковер в эту квартиру…

Часть вторая

Глава 1

Я сидел в ее машине, стоявшей под кроной хлебного дерева неподалеку от того самого дома, где я ее встретил, слушал музыку Берригана по радио и ждал ее появления. Вот уже минут десять, как лекция закончилась и слушатели удалились, кто пешком, кто на машине, но свет в окнах продолжал гореть. И никаких следов девушки с бледным лицом и черными волосами.

Мелодия Берригана кончилась, началась другая. Утонченные такты вступления только начали убаюкивать мой мозг, как идиот диктор проорал в микрофон, что мы прослушаем мелодию Магги Спейнера «У меня новая девушка», словно можно было не узнать то неповторимое вибрато в партии трубы… Да, этот твердолобый идиот, объявлявший по радио номера, просто бесподобен. Неужели он не способен отличить несравненное банджо Кондона от лирического тенор-саксофона Мецца на фоне фортепиано Салливана?

Свет в комнате погас, чего я и дожидался. Оставалось только протянуть руку и выключить радио на самой середине несравненного соло Салливана – и еще мгновение в воздухе вибрировали сочные аккорды его фортепиано. Наконец-то она вышла на улицу. У меня перед глазами все еще стояли Пинки Ли и другие наши ребята там, в том далеком двадцать восьмом (именно Пинки притащил эту запись), и фонограф, ручку которого мы крутили по очереди, и девушка из Моргантауна… Черт бы побрал это радио! Я просто хотел убить время, а вместо этого разбередил душу. Убирайтесь, призраки, прочь, увидимся позже…

Она снова была в одной блузке и без шляпки. В отблесках света, проникавшего сквозь крону хлебного дерева, я мог ясно видеть удивительную бледность ее лица, эти темные волосы и даже чувствовать запах ее духов, который был исключительно плодом моего воображения, слабой галлюцинацией, вдруг исчезнувшей под напором других воспоминаний.

– Могу я вас подвезти? – услышал я свой собственный голос.

– Я и не знала, что вы меня ждете. Почему вы не зашли?

– У меня просто не было времени, я только пришел.

– В самом деле?