Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

Я повесил ту на крючок и занялся изучением своего отражения в зеркале. Передо мной стоял неухоженный мужчина в помятом, неопрятном костюме, который дополняла несвежая рубашка с грязным воротничком и десятицентовый галстук с распродажи, который становится жеваным после первой же попытки его завязать. А в этом роскошном доме я выглядел еще в сотню раз хуже, неужели девушка этого не понимала? Так какого черта заваривать всю эту кашу?

Пол в гостиной устилал пушистый белый ковер, а зеленые стены оттеняли белые шторы на окнах. Слава Богу, сквозь них меня здесь не увидят соседи. Мягкая мебель была обтянута красно-зеленым атласом, каминный набор снабжен ручками из слоновой кости, а настольные светильники, стилизованные под фарфоровые вазы, отбрасывали мягкий, приглушенный свет. Здесь все дышало роскошью и хорошо сочеталось с ее «кадиллаком» и «делейджем», золотым брелоком от Картье и позолоченными ключами. Единственной инородной деталью здесь был я…

– Больше всего в этой квартире мне нравится ее удобное расположение. Она всегда под рукой, а все остальные – за городом.

– Это очень удобно, – согласился я.

– Мисс Добсон… – раздался женский голос у меня за спиной.

Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности. На пороге комнаты стояла женщина лет сорока с приятным лицом, в черном платье с маленьким белым передником.

– Звонил ваш отец.

– Спасибо, Джулия. В баре еще остался лед?

– Да, мисс Добсон. Он просил вас перезвонить ему сегодня.

– Хорошо, Джулия. Я вас больше не задерживаю…

– Да, мисс Добсон. Спокойной ночи. – И тут она посмотрела на меня. Я готов был провалиться сквозь землю, а на ее лице мне оставалось прочитать именно то, что я и ожидал.

– Не хочешь выпить?

– А ты?

– Пожалуй, да. Пошли в бар…

Это оказалось недалеко, бар примыкал прямо к гостиной – крошечная комнатка со все теми же зелеными стенами, зато вся мебель была обтянута красной кожей. За стойкой – четыре ряда зеркальных полок, уставленных разнокалиберными бутылками.

– Раньше здесь располагался туалет, а я превратила его в салун. – Она откинула крышку и прошла за стойку. – И теперь мне осталось только получить лицензию на торговлю спиртным, – рассмеялась Маргарет. – Скотч?

– Коньяк…

– Какой?

– Ну…

– Здесь с полдюжины сортов. Выбор небогат, но…

– Я предпочитаю «Деламейн».

– Такого у меня нет, – протянула она, окинув взглядом полки.

– Тогда сойдет «Реми Мартен».

– И этого тоже нет.

– Тогда мне все равно, – безразлично отозвался я.

– «Отард»?

– Ладно.

Она поставила передо мной бутылку коньяку и бокал, и пока что-то смешивала для себя, я плеснул себе немного коньяку.

– Я предпочитаю «Кэтти Сарк». – Она бросила в бокал несколько кубиков льда и подняла его. – За что будем пить?

– За лакеев.

– За лакеев, – провозгласила Маргарет.

Мы выпили, она вышла из-за стойки и присела в кресло у стены, а я повернулся к ней лицом. Маргарет потягивала свой коктейль и внимательно изучала меня сквозь стекло бокала.

– Думаю, ты будешь скучать по этому гнездышку…

– Скучать?

– Когда уедешь…

– И не собираюсь…

– Ты еще об этом не знаешь, но уехать ненадолго придется. Она скажет об этом завтра.

– Что она скажет? И кто это – она?

– Твоя служанка, Джулия. Разве ты не видела, как она на меня посмотрела? Ей захочется провести здесь полную дезинфекцию и, возможно, сжечь твою одежду.

– У тебя есть чувство юмора, – улыбнулась Маргарет, прикладываясь к бокалу.

– А что? – Я допил свой коньяк и взглянул на нее. – Что все это значит – социальный эксперимент? Нечто из области космического сознания?

– О чем ты?

– О нас, – спокойно ответил я. – Привести бродягу в эти роскошные апартаменты – зачем?

– Я здесь живу и хочу, чтобы ты был со мной.

– Разве тебя не волнует, что подумают ваши лакеи?

– Конечно, нет! Мои гости…

– Похоже, что рекорд все-таки принадлежит мне. Готов поспорить, никого подобного здесь еще не было.

– Тебя так волнует твой внешний вид? С ним что-то не в порядке?

– Тебе лучше знать, ты же на меня смотришь…

– В самом деле?

– Ничего страшного, продолжай. Ученым часто приходится наблюдать прелюбопытные экземпляры. Для того они и существуют. Это все в порядке вещей.

Она встала и подошла ко мне.

– У меня и в мыслях ничего подобного не было. Извини, если я невзначай тебя обидела. Я разглядывала тебя просто с удовольствием. После того, что произошло между нами, тебе разве не кажется, что я имею право получше тебя рассмотреть?

– Ну, слава Богу, теперь все ясно. И тебе, и вашим лакеям. Осталось только изучить меня под микроскопом.

– Ты слишком самолюбив.

– А я вчера предупреждал. Комплекс неполноценности. Теперь ты его видишь в действии. – Я поставил свой бокал на стойку. – Жуткая вещь…

– Зато ты знаешь, над чем надо работать, – не согласилась она. – Все можно изменить.

– Согласен, но для этого надо выбраться из этих лохмотьев. Дрянная одежонка для отбросов общества. Типичное американское барахло. Трехдолларовые туфли и костюмчик с конвейера. Я сменю его, когда смогу себе позволить носить вещи от Тила, Милбэнка и Хауза.

– И коньяк «Деламейн»… – тихо заметила она.