Загон

— Боятся за свои денежки, жадные индюки. Сидят на золотой жиле и не умеют достойно ею распорядиться, сами же принимают мои условия, а потом прыгают в кусты. Как были дикарями, так ими и остались. Обладают такими знаниями в области магии и не могут их применять!

— Иван, если бы каждый применял свои способности, на земле воцарился бы хаос.

— И ты рассуждаешь как рядовой обыватель, каждому человеку хочется быть богатым и знаменитым. Просто одни умнее и удачливее других и что тут особенного? Если я владею Вуду, то, значит, могу использовать свой шанс.

Через некоторое время после нашего разговора, два влиятельнейших человека, которые беседовали со мной по поводу моего некорректного друга, погибли при загадочных обстоятельствах. Один внезапно заболел, его тело покрылось чудовищными язвами, несколько дней держалась высокая температура, и умер он в страшных мучениях. После вскрытия врачи сказали, что его словно сварили заживо, все внутренние органы словно были подвергнуты термической обработке. Естественно, огласки не было, в заключении судмедэкспертизы значилось «красная волчанка», хроническая форма, остановка сердца.

Второй скончался так же скоропалительно, но неделей позже. Причиной его смерти стало резкое сгущение крови в организме, которая просто перестала циркулировать по сосудам. Тоже мучительная и долгая смерть. Причиной назвали инсульт. Никто не находил объяснений загадочным болезням, но я-то прекрасно понял, чьих рук это дело. А Иван в это время был в Конго, и ездил куда-то в джунгли на несколько недель.

После столь жестоких расправ, я решил прекратить все наши совместные дела со Столповым. Во что бы то ни стало. Я не стал раскрывать причины и мои подозрения относительно него, но узнав о моих намерениях, Столпов будто озверел, он не уговаривал меня, он сразу взялся за шантаж, где-то что-то сказал, кому-то намекнул, и на меня начали косо смотреть. В какой-то момент надо мной даже нависла угроза экономического расследования. Так рисковать я не мог, и мне пришлось идти на попятную. Столпов обладал недюжинными связями, он мог манипулировать ситуацией даже из Москвы. Мне стало действительно страшно, когда он попытался встрять в российско-конголезские отношения на финансовом рынке. У нас намечали открыть совместный банк, а в председатели правления с нашей стороны выдвигали меня. И я сделал Ивану предложение: я свожу его с могущественным бокором, а он оставляет меня в покое. Но Иван был непрост, он принял мое предложение, но с одной существенной поправкой: бокор должен был согласиться помочь ему, а если выдвинет какие-либо встречные условия, то я буду обязан помочь ему их выполнить и довести дело до конца. Деваться мне было некуда, и мы ударили по рукам. Оставалось найти бокора. И убедить его.

Мой собеседник замолчал. Он забыл про еду, чего нельзя было сказать обо мне. Да, повар у Мабобо в самом деле был чудесным. Антуан молчал и я жевал молча. Вошла неслышная Эстель, забрала мою тарелку, покачала головой над нетронутой тарелкой Мабобо, но унесла и ее. А потом на столе появилось большое блюдо с разнообразными сырами и бутылка портвейна.

Мабобо сам разлил напиток по рюмкам и заговорил снова.