Заговор генералов

– Вам!.. – саркастически проговорил Керенский. – Нет! Никаких сомнений! Наш диалог: классический образец условного разговора, где отвечающий с полуслова понимает спрашивающего, ибо им обоим известен один и тот же предмет обсуждения, где все ясно для посвященного и загадочно для постороннего.

– Совершенно верно, – поддакнул Некрасов. – Нельзя же было говорить по аппарату открыто о столь секретном деле!

– Ответы Корнилова полностью совпали с пунктами записки Львова, закончил дискуссию Керенский. – Налицо не конфликт, а преступление. Его нужно ликвидировать мирно, я согласен. Но не путем переговоров с преступным генералом, а волей правительства! Нарушивший свой долг генерал должен немедленно подчиниться верховной власти!

Савинков сам уже понял, что здесь все не так-то просто. Неужели Корнилов обманул его? Не он, Борис Викторович, использовал тупоголового солдафона, а солдафон одурачил его, как вислоухого простака!.. Нет, он не мог столь постыдно ошибиться: не генерал, а взявшие его на абордаж в Ставке Завойко, Родзянко и иже с ними осуществили свой хитроумный план. Обескураженный, разгневанный, он даже и в этот момент куда ясней, чем Керенский, понял, к чему может привести бескомпромиссный разрыв с Корниловым.

– Даю вам честное слово: в этой ситуации я на вашей стороне. Но огласка приведет к тягчайшим последствиям. Я сейчас сам переговорю с Корниловым по прямому проводу! – с решимостью сказал он.

– Категорически запрещаю. Разговаривать больше не о чем!

– По крайней мере, разрешите мне связаться с Филоненко: как-никак он комиссарверх и лицо, мне подчиненное.

– Пожалуй. В моем присутствии.

Связь была установлена. Но каково же было удивление Савинкова, когда он, поведя туманный, обиняками, разговор, понял, что его соглядатай при Ставке совершенно не в курсе дела!..

– Подтвердите комиссарверху, для передачи Корнилову, что вы и я завтра выезжаем в Ставку, – сказал Керенский.

Теперь уже настал черед удивиться Савинкову:

– Вы все же собираетесь ехать в Могилев?

– Безусловно, нет. Нам нужно ввести в заблуждение Корнилова, чтобы выиграть как можно больше времени. – Керенский наконец понял, что ему нужно делать. Больше того, прострация первых минут сменилась в его душе ликованием. Ненавистный соперник сам дал повод низвергнуть его. Мало того, счастливая звезда осветила путь к самой вершине!.. – Какими силами мы располагаем, чтобы обуздать мятежного генерала?

– В его руках вся армия. Конный корпус и еще несколько дивизий уже на подходе к Петрограду. Вы сами их вызвали, – ответил Савинков.

Он не мог понять перемены настроения Керенского. Он был опытный заговорщик и долгие недели плел заговор. Теперь он оказался опутанным своею собственной сетью. Корнилов, как сабля в его руке, – это понятно. Но он не желает оказаться в подчинении у Корнилова-диктатора. Да и самому генералу он будет не нужен: эсер, террорист Савинков конечно же не меньше ненавистен Корнилову, чем все иные противники престола.

– А полки столичного гарнизона? А моряки Кронштадта? А фабричный и заводской люд? – продолжал выспрашивать Керенский.

– Они все заражены большевизмом.

– После июльских дней большевизм утратил всякую реальную опасность. А вот мне революционные массы поверят!

– Неужели вы захотите вооружить рабочих?

– Из двух зол выбирают меньшее. Сегодня вооружим, завтра разоружим. Как вы отнесетесь к моему желанию назначить вас военным генерал-губернатором Петрограда? Впрочем, к этому мы еще вернемся. А, сейчас я объявляю экстренное заседание правительства!

Никто из министров еще не покинул резиденции, и поэтому все собрались в Малахитовом зале уже через полчаса. Заявление министра-председателя о последнем ультиматуме Корнилова вызвало единодушную реакцию: испуг. Большинство испугались за себя, а кое-кто – министры-кадеты и "внепартийный" Терещенко, – что планы заговора оказались раскрытыми преждевременно и генерал чересчур зарвался.

– Я смогу бороться с мятежом, поднятым Корниловым, лишь при условии, что правительство предоставит мне единолично всю полноту власти! вычеканил заготовленную фразу Керенский.

– Единоличная диктатура? – подал из угла встревоженный голос Церетели.

– Если хотите, можете назвать и так, – дерзко ответил премьер.

Куранты в этот момент начали отбивать полночь.

4

Корнилов вернулся из аппаратной в свой кабинет, где его терпеливо ждал генерал Краснов, с которым главковерх вынужден был прервать беседу на полуслове.

– Ну вот, все складывается как нельзя лучше, – торжествующе возгласил он. – Фигляр принял все мои условия: двадцать восьмого он будет уже здесь! Так на чем мы остановились, Петр Николаевич?.. – Он еще находился под впечатлением столь легкой победы над "штафиркой" и потерял нить беседы. Да, так вы берете Третий корпус?

– Я старый солдат, ваше высокопревосходительство, и всякое ваше приказание исполню в точности и беспрекословно.

– Ну вот и отлично. Поезжайте сейчас в Псков. Отыщите Крымова. Явитесь и к главкосеву Клембовскому. От них получите последующие указания.