Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Крестьянство, составлявшее подавляющее большинство населения бывшей империи, также выступало против нового режима. Оно почти единогласно проголосовало за социалистов-революционеров (эсеров) на выборах в Учредительное собрание, которое должно было заменить Думу и стать оппозицией большевистскому правительству Советов [27]. Большевики, набравшие около 24 % голосов по разным регионам против примерно 46 % у эсеров, поспешно разогнали этот орган в начале января при поддержке левых эсеров, отделившихся от общей партии в начале Первой мировой войны. Призыв заново созвать Учредительное собрание будет звучать — и беспокоить большевиков — в течение многих лет.

Карта Европы. 1910-е

В этих условиях пробольшевистски и антибольшевистски настроенные русские, некоторые их которых были друзьями Локкарта по кадетской партии, выступали против любых попыток узаконить или укрепить новый режим. Многие были готовы принять немцев, лишь бы свергнуть его. Большинству дипломатов и чиновников, с которыми беседовал англичанин, хотелось, чтобы власть большевиков закончилась, хотя и не ценой немецкого вторжения. Они тоже считали его план глупым, как и половина сотрудников британского посольства. К своему ужасу, Локкарт обнаружил, что британский флот, армия и разведка направили в Россию агентов, и почти все они предлагали «поддержать контрреволюционные движения» [28].

Карта железных дорог Сибири

Вскоре он узнал, что британское правительство, которое он представляет, неоднозначно относится и к его заданию. В Лондоне его поддерживали Ллойд Джордж и Милнер, но неуловимый Бальфур оставался холоден, и большая часть Кабинета министров и чиновников Министерства иностранных дел и Военного министерства, включая Роберта Сесила, выступили против него. Для победы в войне они решили не заручаться поддержкой большевиков, а занять три российских порта — Владивосток, Архангельск и Мурманск — по возможности мирно, но в случае необходимости применив силу. Главной целью было уберечь от немцев склады с оружием и боеприпасами стран-союзников в этих городах [29], а с тем, что этот план мог создать трудности для большевиков, особенно не считались. Более того, два порта имели стратегическое значение: Владивосток — конечный пункт российской железной дороги на Дальнем Востоке, Архангельск — конечный пункт дороги из Москвы на северо-запад страны. Это были дополнительные — и сильные — причины не пускать туда немцев.

Но и это еще не всё. 9 февраля, всего через неделю после того, как Локкарт приступил к работе в Петрограде, Комитет по России британского правительства собрался в Министерстве иностранных дел, чтобы обсудить значимость трех портов. Капитан Алекс Проктор, который только что вернулся из Архангельска, сообщил собравшимся, что, хотя большевики будут возражать против оккупации этих портов союзниками, русский народ будет рад вторжению, поскольку презирает большевиков, называя их евреями и немецкими марионеткми. Однако у Проктора были далеко идущие планы (во время Второй мировой войны его интернируют из Британии за симпатии нацистам). Он объяснил, что из Владивостока японские войска могут «двигаться вдоль Сибирской железной дороги, достичь Вологды (северной вершины треугольника, две другие вершины которого — Петроград и Москва. — Примеч. автора [северо-восточной; Москва была южной вершиной, а Петербург — западной. Впоследствии именно Вологда, важный узел железнодорожной сети, соединяющий север с югом, а запад с востоком, стала на несколько месяцев «дипломатической столицей России»', из опасения захвата немецкими войсками Петрограда сюда эвакуируется порядка 11 посольств, консульств и миссий во главе с американским послом Дэвидом Р. Фрэнсисом. — Прглмеч. пер.}\ и никто не узнает об этом до их фактического прибытия». В то же время из Мурманска и Архангельска могли двигаться на юг — также в Вологду — французские и английские войска. Далее, объединившись с японцами и десятками тысяч русских солдат, бывших дезертиров, которые придут под их знамена, они смогут двинуться на запад и противостоять немцам [30].

Западная часть России

Какой бы фантастической ни казалась эта идея (а Локкарт и его друзья, узнав об этом, решили, что это фантастика — если не хуже!), она вскоре стала основным направлением политики союзников в отношении России. Ни на одном фронте не было надежды на решительную победу, и поэтому надежда на возрождение бывшего союзника Великобритании с востока одурманивала даже трезвомыслящих и реалистичных людей. Роберт Сесил, возглавлявший комитет в отсутствие своего кузена, министра иностранных дел, был убежден, что это «единственное реальное решение вопроса» [31]. Он тоже считал, что оккупация трех портов и, как следствие, восстановление Восточного фронта — это ключ к победе в Первой мировой войне. Главы правительств продолжат так думать даже после подписания Россией печально известного Брест-Литовского мирного договора с Германией 3 марта 1918 года [32].