Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Кроми обладал дипломатическими способностями, которые использовал для урегулирования споров: между своими людьми и российскими морскими чинами, между российскими морскими офицерами и их подчиненными, между большевиками и небольшевиками. Поэтому когда большинство сотрудников британского посольства вернулось домой, правительство оставило Кроми на дипломатической службе. Ему не нравилось быть британским военно-морским атташе, но он заслужил эту честь. Даже восхищавшийся большевиками Рэнсом, который знал, что Кроми презирает новую российскую власть, тем не менее считал его «одним из лучших англичан, когда-либо работавших в России, человеком, которому хватило сочувствия и воображения, чтобы понять советскую власть и работать с ней» [25].

Прежде всего Кроми был британским патриотом и знал, в чем состоит его долг перед родиной. Поскольку российский флот был в дезорганизованном состоянии, немецкие военные корабли могли угрожать любому судну, включая все подводные лодки, которые отваживались выйти из безопасного порта в Ревеле, где базировалась флотилия Кроми. Они могли грозить и самому порту — как и любому другому порту на Балтике, даже Петрограду. В конце концов они могли захватить власть над всем Финским заливом. Кроми сделал из этого выводы и спланировал самоуничтожение своего маленького флота, чтобы уберечь его от немцев. Он взорвал все семь подводных лодок прямо перед приходом немцев, — те видели, как это происходило. Затем он организовал репатриацию своих людей, но сам остался в России и, используя свои военно-морские связи, начал планировать уничтожение Балтийского флота. Сначала Троцкий и его помощники поощряли его, потому что не хотели, чтобы их суда контролировали немцы, но, когда немецкая угроза ослабла, изменили мнение.

Карта Северной Европы. Начало 1910-х

Но Кроми продолжал реализовывать свой план. К началу мая он сообщил в Лондон, что потопить «Русский дредноут» он сможет за «шестьсот тысяч рублей и семь тысяч пятьсот фунтов», а за «двести пятьдесят тысяч рублей и тысячу пятьсот фунтов» затопит эсминец и без разрешения большевиков. Кроме того, он собирался перекрыть вход в Кронштадт, потопив три британских парохода, «стоимость которых оценивалась примерно в миллион рублей и тысячу пятьсот фунтов стерлингов, подлежащих к оплате в Англии» [26]. Ему нужны были деньги на «агитационную пропаганду» и на транспортировку русских участников заговора из России. Хотя Россия и Германия больше не вели войну, но Кроми воевал с Германией и действовал уже без оглядки на подозрительных большевиков.

Итак, вот она — команда Локкарта: храбрые, смелые, амбициозные, способные, могущественные люди. Через восемь месяцев двое из них погибнут, один окажется в тюрьме, один с позором вернется на родину, а еще один сбежит в Стокгольм.

*

Все члены команды, включая Кроми, на раннем этапе своей деятельности отвергали любые антибольшевистские идеи. Возможно, все они были идеалистами — за исключением Кроми — и находились на пике энтузиазма по поводу своей миссии (сами они, однако, утверждали, что являются сугубыми реалистами). Поэтому они высмеивали тех, кто говорил, что большевики обречены или что Ленин и Троцкий — немецкие марионетки, и верили, что страны-союзники и большевики могут сотрудничать. Такая точка зрения, распространившись среди элит, могла привести к официальному признанию нового режима, и даже Кроми выступал за такие переговоры. Они сулили то, что большевики могли бы развернуть войну с Германией, а союзники — одержать победу в Первой мировой войне.

Впрочем, Локкарт быстро осознал, что его группа, какой бы талантливой и решительной она ни была, находится в политической изоляции. Все вокруг считали, что власть большевиков — временное явление и один хороший толчок может вырвать ее у них из рук. В экономике продолжался кризис; бумажные деньги практически обесценила инфляция; угроза холеры, тифа и тифозных заболеваний то усиливалась, то ослабевала, но никогда не исчезала совсем; людям не хватало еды. Большевики все чаще прибегали к силовому давлению, чтобы удержать власть. Новый режим был по-прежнему популярен только среди рабочих, тогда как аристократы и средний класс в большинстве своем его презирали. Военнослужащие — тоже. В Донской области и на Северном Кавказе уже группировались контрреволюционные отряды, возглавляемые внушительной плеядой бывших царских генералов: Каледина, Корнилова, Алексеева, Деникина.