Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Однако в этой бочке меда было несколько ложек дегтя. Одна из них — Вудро Вильсон. Американский президент не хотел, чтобы японские войска находились на материковой части России, потому что опасался японских империалистических амбиций в Тихоокеанском регионе, где у Америки тоже были свои экономические интересы и устремления. Он с неохотой согласился на японскую оккупацию Владивостока, но дальнейший компонент плана принять никак не мог. Не согласился президент и на то, чтобы заменить американские войска на японские. Таким образом, англо-французская схема вмешательства разбилась о категорический отказ Вудро Вильсона принять один из ее важнейших элементов.

В ответ англо-французские заговорщики стали искать альтернативу движению японских войск из Владивостока на запад — и некоторое время думали, что нашли. Бывшие царские генералы сформировали Чехословацкий корпус из солдат, взятых в плен в начале мировой войны после победы России над австро-венгерскими войсками. Сорок тысяч сильных, хорошо управляемых, дисциплинированных, вооруженных и полностью независимых от русской армии легионеров хотели отправиться во Францию (Восточного фронта больше не существовало), чтобы помочь разгромить Австро-Венгрию и сформировать из ее обломков чешское суверенное государство. Во Францию они должны были попасть в обход из Владивостока через Тихий и Атлантический океаны. Однако до Владивостока еще нужно было добраться. Ленин и Троцкий согласились разрешить солдатам Чехословацкого корпуса отправиться по Сибирской железной дороге, и легионы двинулись в путь. К середине мая одни отряды белочехов уже достигли порта, а другие рассеялись по всей железной дороге. Союзники намеревались перебросить некоторых из них в Вологду на место японцев.

С одной ложкой дегтя, пожалуй, удалось разобраться, тогда как с двумя другими дело обстояло сложнее. Белая Добровольческая армия в районе Дона, от которой союзники ожидали многого, отнюдь не процветала. Ее лидеры, генералы Корнилов и Алексеев, питали ненависть друг к другу. Кроме того, офицеры, как правило, симпатизировали старой элите и в том числе хотели, чтобы земли, экспроприированные крестьянами, вернули прежним владельцам. Эту идею едва ли могли принять массы. Настойчивое стремление белых националистов к «единой и неделимой России» отталкивало от них меньшинства бывшей Российской империи, которые жаждали автономии. В особенности русский национализм повлиял на отношение второй боевой силы на Дону — донских казаков, с которыми белым необходимо было объединиться, чтобы добиться успеха.

Лидерам обеих сил не повезло. Плохо обученные красногвардейцы разгромили донских казаков под Таганрогом. Униженный командир донских казаков генерал Каледин покончил с собой. Вскоре после этого не стало генерал Корнилова — один красноармейский снаряд попал в дом, в котором он квартировал. Генерал стал единственным погибшим. Немногим позже от сердечного приступа умер генерал Алексеев, организатор Добровольческой армии. Белой армии все же удалось объединиться под командованием генерала Деникина и установить контроль над большей частью Кавказа. В конце концов состоялся и непростой союз с донскими казаками — однако слишком поздно, чтобы помочь союзникам одержать победу в Первой мировой войне и свергнуть большевизм. В конце зимы — начале весны 1918 года Добровольческая армия при всем желании не была готова выступить на запад против немцев и участвовать в восстановлении Восточного фронта [1].

Наконец, было третье препятствие. Шли месяцы, а союзники продолжали сопротивляться последнему большому наступлению генерала Людендорфа на Западном фронте. У Германии были заняты руки; у нее больше не было сил продолжать наступление на Россию. Когда большевики поняли это, то они, естественно, не захотели, чтобы союзники заняли три их порта. Третьей ложкой дегтя, таким образом, стало полномасштабное противодействие большевиков союзнической оккупации любой части страны.

Эта третья ложка дегтя неизбежно привела к следующим вопросам: если большевики выступают против интервенции союзников, а союзники считают интервенцию необходимой для реорганизации Восточного фронта и победы над Германией, то не должны ли союзники выступить против большевиков? Разве они не должны делать все возможное, чтобы помочь России? Для людей в Лондоне и Париже, которые изначально не симпатизировали большевизму, ответы были очевидны [2].