Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Локкарт больше никогда не переживал таких головокружительных драм, как в России 1918 года. Его падение было стремительным. Вскоре он понял, что Министерство иностранных дел не позволит ему снова подняться по служебной лестнице, и после нескольких лет работы коммерческим секретарем в Праге он переключился на международное банковское дело. Это навевало скуку. Но обаяние, быстрый ум и удивительная способность дружить с важными людьми остались при Локкарте. В Праге он сошелся с Томасом Масариком, первым президентом Чехословакии, и его сыном Яном, который стал послом страны в Великобритании, а также с Эдуардом Бенешем, который впоследствии стал президентом и премьер-министром Чехословакии.

С другой стороны, в Праге Локкарт начал приобретать репутацию человека, склонного к тратам, обильным возлияниям и волокитству. Он нанимал цыган на вечер по несколько раз за неделю. Он проводил ночь, посещая ночные клубы и кабаре. Он слишком много пил, клялся бросить и тут же нарушал клятвы. Он влезал в долги, сначала небольшие, но со временем становившиеся все более крупными, и не мог придумать, как из них выбраться. Он страдал от приступов депрессии. Он часто чувствовал себя больным или «убогим», как писал в своем дневнике. Он не ладил со своей женой, даже после того, как она родила ему сына, однако и нечасто с ней виделся.

Роберт Брюс Локкарт обладал необыкновенным талантом: ему все давалось легко. Его природные способности были соразмерны со способностями великих людей, которых он знал, и он не чувствовал себя рядом с ними незначительным и ничтожным. Возможно, он считал, что и сам мог бы стать великим, — наверное, это действительно так. Ведь в 1918 году он почти перевернул мир! Однако его карьера застопорилась, и он не видел способа ее спасти, и разгульное поведение выдавало его разочарование и несчастье. В своих воспоминаниях он стал своим самым суровым критиком, но и этого было недостаточно. Локкарт уже не мог изменить свой образ жизни, и он это знал. Его самопознание иногда обращалось в ненависть к себе.

Чтобы увеличить свой доход, он снова начал писать, что привлекло к нему внимание Макса Эйткена, лорда Бивербрука, владельца сети газет. Бивербрук, с которым он впервые встретился после возвращения из России в 1918 году, был легендарным политическим реформатором, непорядочным, безжалостным, амбициозным и хитрым, склонным к риску. Положась на интуицию, он нанял Локкарта вести колонку «Дневник лондонца» в его лондонской газете Evening Standard. Как это часто случалось с Бивербруком, интуиция оказалась верной, по крайней мере с его точки зрения: Локкарт умел писать, очаровывать и легко входил практически в любой круг. Его колонка стала обязательным чтением для тех, кто интересовался людьми из высшего общества и политическими верхами Великобритании конца 1920-х — начала 1930-х годов.

Локкарт занимался и более серьезной журналистикой. Например, он стал первым английским журналистом, взявшим интервью у бывшего кайзера Германии и у министра иностранных дел Германии Густава Штреземана. Он описал многих руководителей для Standard и других газет Бивербрука. Но журналистика ему никогда по-настоящему не нравилась, и после успеха книги «Британский агент» (1932), где он в основном рассказывал о своих приключениях в России, он бросил это занятие, возвращаясь к работе время от времени. Вместо этого он писал книги: о своей жизни и дальнейших приключениях, о любимой рыбалке (как и Артур Рэнсом), о политике и делах Центральной Европы. Он продолжал иногда консультировать Министерство иностранных дел, хотя больше не имел с ним формальной связи. Однако несколько человек в Уайтхолле все еще знали достаточно, чтобы использовать его глубокие знания не только о России, но и о Центральной, Восточной и Южной Европе. Министерство иностранных дел консультировалось с ним по мере ухудшения международной ситуации в течение этого десятилетия.

Его брак распался. Жена, такая же экстравагантная, как и он, страдала от того, что тогда называли «нервами». Он начал проводить много времени с Верой Мэри (Томми) Росслин, красавицей и третьей женой беспутного Гарри, пятого графа Росслина. Двадцать лет назад он подумывал принять ислам, чтобы облегчить жизнь Аман в Малайе. Теперь под влиянием Томми он перешел в католичество. Таким образом, он присоединился к церкви, которую в юности оставил Феликс Дзержинский.

Томми имела доступ к более высоким кругам британского общества. Через нее он познакомился с принцем Уэльским, который вскоре стал Эдуардом VIII. Они играли в гольф и общались. Лондон 1930-х годов был для Локкарта похож на Москву в золотые предвоенные годы: финансовые, промышленные, научные, художественные, литературные, политические и аристократические львы и львицы наслаждались его обществом. Ему они также нравились, и если он не сравнился с Сиднеем Рейли по количеству адюльтеров, то, по крайней мере, завел их немало.