Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Кто ты, черт возьми, такой? — Он тоже наделал слишком много шума. — И кто разрешил тебе заходить в комнату моей жены?

— Зовут меня Дидий Фалько; я захожу, куда хочу. Кстати — она не ваша жена!

— Я слышал о тебе, Фалько!

— О, мы с вами старые знакомые. Однажды вы арестовали меня ради забавы, — напомнил я ему, — но мне нравится думать, что я выше этого. Вы разгромили мою квартиру — но в ответ я помогал распоряжаться вашим домом на Квиринале. Ваши греческие вазы были хороши, — я раздражающе улыбнулся. — Веспасиану они очень понравились. Хотя «Купидон» Праксителя нас разочаровал… — Я знал, что Пертинакс много за него заплатил. — Копия; думаю, вы понимали…

— Мне всегда казалось, что у него большие уши! — сказала мне Елена, чтобы поддержать разговор. Пертинакс был раздражен.

Я подтащил к себе скамеечку для ног и присел там, где мог заслонить Елену, но также перекрыть выход ему. Она слегка покраснела под моим спокойным внимательным взглядом; я задумался, понимал ли Пертинакс, что я был ее любовником — с той страстью, которой я гордился — всего несколько часов назад. Взглянув на него, я понял: такое никогда не приходило ему в голову.

— Так что случилось? — задумчиво размышлял я. — В апреле этого года преторианцы вломились, чтобы устроить вам допрос… — Пертинакс слушал с наигранным скучным видом, словно я говорил чтото смешное. — Барнаб был одет в вашу сенаторскую одежду; недальновидные преторианцы загнали его в тюрьму. Он ожидал, что когда они узнают, то грязно изобьют его, но не более. Бедный Барнаб определенно заключил в тот день плохую сделку. Один из ваших товарищейзаговорщиков решил заткнуть рот их несчастному заключенному…

Пертинакс откинулся на спинку, сгорбив свои худые плечи.

— Прекрати, Фалько!

Я как загипнотизированный смотрел на орешки. Некоторые скорлупки падали на стол, когда он неаккуратно выплевывал их обратно в тарелку; большинство оказывалось на полосатом египетском коврике.

— Вскоре вы поняли, что во дворце разоблачили ваших товарищей по заговору. — Наблюдая за ним, я дал Пертинаксу время осознать мои слова. Дрессировщик лошадей Брион назвал его отчаянным, но мне он казался просто неприятным. На самом деле я считал Пертинакса настолько отвратительным, что от нахождения с ним в одной комнате у меня на шее волосы встали дыбом. Однако он был одним из тех людей, кто, кажется, даже не осознает, насколько он противен. — Если бы вы появились снова, то за вами начали бы следить. Ваш брат мертв. Вы представились им, чтобы забрать из тюрьмы его труп. Похоронили его и оказали последние почести, сообщив его матери правду, хотя одно неверное слово этой тронутой старухи в Таренте могло выдать вас. Потом вы осознали, что вы с Барнабом были настолько похожи, что у вас есть первоклассная, возможно, постоянная маскировка. Так что вы глупо поставили себя, уважаемого господина, всего лишь на один шаг от рабства!

Пертинакс, чьих грубых манер можно ожидать от человека родом из Калабрии, которому в обществе повезло больше, чем он того заслуживал, раскусил еще один орех. Если бы он был плебеем, то его история, рассказанная мною, стала бы первым шагом к тюрьме. Но он не хуже меня знал, что сын консула мог смотреть на меня с насмешкой. По нескольким причинам — все они личные — я бы с удовольствием расколол кулаком его фисташки — после того, как он их съест.

Елена Юстина закончила ужин и убрала свой поднос. Она опустилась на колени, собирая скорлупки, которые рассыпал Пертинакс, словно жена, которая старалась, чтобы слуги не заметили, какой у нее невоспитанный муж. Пертинакс, как муж, не стал мешать ей это делать.

— Вас не существует! — повторил я в его сторону так жестоко, как только смог. — Ваше имя вычеркнуто из списка сенаторов. Ваше положение в обществе ниже, чем у привидения. — Пертинакс беспокойно заерзал. — Теперь все ваши попытки связаться с заговорщиками пойдут прахом. Скажите, Курций Лонгин удостоился такой участи, потому что, когда снова увидел вас в Риме живым, он угрожал выдать вас, чтобы получить благосклонность Веспасиана к себе и своему брату? — Пертинакс не пытался отрицать обвинение. Это могло подождать. — У Криспа сейчас тоже свои планы, в которых вы не участвуете, — дразнил я его, когда еще больше разозлился. — Вы виделись с ним в Оплонтисе. Хотели принудить его, но он дал отпор; я прав? Ваше место за ужином отдали женщине — Эмилии Фаусте, которая даже не была приглашена, — а потом Крисп открыто указал мне на вас, надеясь, что я заставлю вас слезть с его шеи. Ауфидий Крисп, — подчеркнул я, — еще один обманщик, который был бы рад видеть вас задушенным, Пертинакс!

Елена все еще находилась на полу, сидя на пятках.

— Хватит уже, — спокойно перебила она.

— Слишком неприлично, да?

— Слишком сильно, Фалько. Что ты будешь делать?

Хороший вопрос. Бывший консул вряд ли позволит мне вытащить его драгоценного сына из имения.

— Предложи чтонибудь, — сказал я, уклоняясь от ответа. Елена Юстина сложила руки на колени. У нее всегда готов план.