Заговор против Гитлера (20 июля 1944 г.)

На рассвете 21 июля гестапо, возглавляемое Гиммлером, начало производить массовые аресты лиц, причастных к заговору. Канарис переиграл — через два дня арестовали и его. Он был казнен 9 апреля, то есть за месяц до окончательной победы над фашистской Германией.

Кстати говоря, в ФРГ и в других европейских капиталистических странах еще не так давно широко распространялись слухи, будто Канарис жив и здоров. Более того, в июле 1947 г. французская разведывательная служба через министерство иностранных дел Франции сообщила странам, входящим в ООН, что ее тайные агенты обнаружили в Аргентине бывшего начальника гитлеровской военной разведки и контрразведки адмирала Канариса, живущего там под вымышленным именем. Это дало основание некоторым зарубежным исследователям деятельности абвера заявить, что «смерть Канариса была одним из многочисленных дерзких обманов этого авантюриста».[107]

Позднее эти слухи были опровергнуты. Так, начальник датской военной разведки полковник Г. Лундинг, который, находясь в заключении во Флоссенбургском концентрационном лагере, занимал соседнюю с Канарисом камеру, показал, что ночью 9 апреля 1945 г. Канарис был повешен во дворе тюрьмы. Другой из немногих уцелевших участников заговора 20 июля 1944 г. — Шлабрендорф также подтвердил, что Канарис был повешен по специальному приказу Гиммлера.

Этой насильственной смертью заканчивается одна из любопытных страниц в истории разведки Германии.

Накануне взрыва

В результате выдающихся побед, одержанных Советскими Вооруженными Силами зимой и весной 1944 г., военно-политическое положение Германии к лету 1944 г. серьезно ухудшилось. К тому же фашистская Германия, еще не оправившаяся от этих ударов, стояла перед угрозой нового мощного наступления Советских Вооруженных Сил, последовавшего летом 1944 г.

10 июня Советская Армия нанесла удар по немецко-фашистским войскам на Карельском перешейке и в Карелии, 23 июня — в центре советско-германского фронта, затем на Балканах, в Прибалтике и Заполярье.

Поражения на фронтах резко ухудшили и экономическое положение Германии. Вследствие огромных потерь живой силы и средств произошло истощение ее экономических и людских ресурсов. Кроме того, в оккупированных странах развертывалось в небывалых масштабах народно-освободительное движение против немецко-фашистских захватчиков.

Ухудшению военно-политического и военно-экономического положения Германии способствовали также активные действия англо-американских войск во Франции, после их высадки на Нормандское побережье, и в Италии. Значительно повысилась активность стратегической авиации США и Англии, которая усилила свои удары по городам, промышленным объектам и важным коммуникациям Германии. Англо-американские правящие круги активизировали действия своих войск, понимая, что дальнейшая их пассивность может неблагоприятно отразиться на послевоенном положении Англии и США в Западной Европе. Быстрым продвижением в глубь территории Франции и Германии они стремились опередить Советскую Армию в занятии Берлина и других важных политических центров Германии.

Наиболее трезвые военные деятели Германии понимали, что катастрофа уже стучится в двери и дальнейшее продолжение войны является бессмысленным. «Не оставалось ни малейшего сомнения, — пишет Типпельскирх, — что до предела натянутая струна рано или поздно должна была лопнуть».[108]

Настало время и руководителям заговора, если они еще хотели спасти германский империализм, торопиться с осуществлением своих планов.

На Нюрнбергском процессе между Джексоном — главным обвинителем от США — и Гизевиусом, выступавшим в качестве свидетеля, произошел следующий диалог:

«Вопрос: Затем пришло время, когда каждый, связанный с вашей группой, знал, что война была проиграна.

Ответ: Да.

…Вопрос: И с течением времени стало гораздо более явным не только то, что война будет проиграна Германией, но также и то, что Германия будет физически разрушена в результате войны. Это правильно.

Ответ: Да, это было так».[109]

Конечно, заговорщики, говоря о разрушении в результате проигрыша войны, беспокоились вовсе не о благополучии германского народа, а о существовании германского империализма.

Гибели германского империализма опасались также Даллес и те круги, интересы которых он защищал. Не случайно поэтому Даллес накануне краха фашистского рейха активизировал свои связи с заговорщиками. Понимая, что продвижение Советских Вооруженных Сил в глубь Германии может привести к крушению германского империализма, он стал требовать от заговорщиков реальных действий.

Гизевиус в своей книге пишет, что по поручению Даллеса и от своего имени в июне 1944 г. он написал Беку, что «времени для дополнительных дискуссий больше нет; настало время действовать».[110]