Заговор против Гитлера (20 июля 1944 г.)

Даллес и его хозяева рассчитывали, что в результате убийства Гитлера и сформирования «нового» германского правительства им удастся ввести народы своих стран в заблуждение относительно истинного характера событий в Германии и заключить с ней сепаратное перемирие. Если же заключить перемирие не удастся, то, во всяком случае, перед англо-американскими войсками откроется возможность захватить Берлин до того, как туда вступят советские войска.

Настроение и надежды Гёрделера в этот период довольно подробно изложены в дневнике Гизевиуса. Вот что он пишет о своей беседе с Гёрделером 12 июля 1944 г., за восемь дней до взрыва в Растенбурге:

«Гёрделер не верил, что западные державы будут придерживаться своих требований безоговорочной капитуляции. Если армии удастся остановить русских, то по крайней мере англичане должны будут пересмотреть свою позицию. Весь смысл их борьбы против попыток Гитлера установить гегемонию в Европе пропадет, если они позволят огромной русской империи захватить Европу».[111] Иначе говоря, Гёрделер в последние дни перед покушением все еще продолжал надеяться, что после смены правительства ему удастся заключить перемирие с Западом и даже вместе с Англией и США выступить против Советского Союза.

Была сделана еще одна попытка вступить в непосредственный контакт с англо-американским командованием для заключения сепаратного мира. В июле 1944 г., если верить Гизевиусу, им были предложены условия мирного договора. На этот раз в них даже не содержалось требования об уничтожении Гитлера.

«Согласно этому плану, — пишет Гизевиус, — мы должны будем отказаться от покушения на Гитлера и восстания в Берлине в пользу односторонних действий на Западе. Клюге и Роммель… должны будут сделать сепаратные мирные предложения Эйзенхауэру… фронт на Западе будет открыт, и англо-американские войска смогут беспрепятственно устремиться через линию Зигфрида в Германию, встречая лишь незначительное сопротивление. В результате они достигнут Берлина раньше русских».[112] Надо сказать, что Даллес всячески одобрял этот план.

В начале июля Гитлер заменил Рундштедта фельдмаршалом Клюге, что повышало шансы заговорщиков, так как Клюге еще с 1943 г. заигрывал с ними. «Колесо счастья, — пишет Даллес, — повернулось в сторону заговорщиков, когда Клюге был назначен вместо Рундштедта».[113]

Большие надежды возлагались на Роммеля, который разработал свой план смещения Гитлера. Сущность этого плана заключалась в аресте Гитлера и быстром заключении сепаратного соглашения с Западом. Типпельскирх пишет, что «Роммель … отклонял убийство Гитлера, стремясь лишь к смещению и аресту его с последующим осуждением соответствующими органами…».[114]

17 июля автомашина Роммеля, возвращавшегося из поездки на фронт, была атакована истребителем противника. Фельдмаршал получил несколько ранений, в том числе пролом черепа и сотрясение мозга, и в тяжелом состоянии был доставлен в госпиталь вблизи Парижа. Таким образом, Роммель, на которого заговорщики возлагали такие большие надежды, неожиданно в самый важный период развития заговора вышел из игры.

Но не только события на фронте подталкивали заговорщиков к действиям, хотя именно они и были решающим фактором. Ускорить подготовку покушения их вынуждали также начавшиеся аресты участников заговора, которые по каким-либо причинам попали в поле зрения гестапо. Хотя некоторые из них были арестованы гестапо в 1943 г. или в начале 1944 г., к ним пока никто никаких обвинений в подготовке заговора не предъявлял. В тюрьме находился Мольтке, под домашним арестом был Остер, Канариса сняли с должности начальника разведки, были арестованы и многие другие заговорщики. Эти аресты могли не быть связаны с заговором, но они таили в себе опасность провала всей организации.

Лучший выход из этого положения заговорщики видели в том, чтобы ускорить покушение и совершить переворот. Покушение было решено осуществить в июле. Заговорщики назвали свое предполагаемое выступление «операцией Валькирия», по имени героини скандинавской мифологии, воспетой в одноименной опере Вагнера.

Непосредственную организацию покушения, не колеблясь, взял на себя Штауффенберг, который, как начальник штаба армии резерва, посещал иногда совещания в ставке Гитлера.