Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Сразу после 30 апреля к Дзвонкевич обратились киевские прокуроры, которые собрали 200 рублей для организации побега за границу террориста, стрелявшего в Спиридовича – таково было отношение к последнему в этом почтенном государственном учреждении. Отметим, однако, такую многозначительную деталь: главой киевской прокуратуры был Лопухин – родной дядя недавно смещенного директора Департамента полиции.

Обращение прокуроров заставило Дзвонкевич заняться поисками террориста.

На ловца и зверь бежит: тут же к ней пришла Вера Александровна Саломон – врач-окулист и одновременно видная тогда деятельница большевистской партии. Саломон узнала в человеке, убегавшем с места покушения (окна кабинета Саломон были прямо напротив Охранного отделения – очень интересно!), своего пациента Яцунова. Члены Киевского комитета ПСР сообщили, что им о покушении ничего не известно, а Яцунов их не интересует; ничего не знали и большевики.

Поэтому Саломон и Дзвонкевич самостоятельно решали судьбу Яцунова. Последний получил от них деньги и немедленно выехал за границу. Но что-то в поведении Яцунова насторожило Дзвонкевич, и она послала шифрованное письмо в Швейцарию к известному эсеру Е.Е.Лазареву – персонажу, который возникает и играет немаловажную роль в истории покушения Богрова на Столыпина в 1911 году. Лазарев допросил Яцунова и установил, что последний в теракте не участвовал, но постарался скрыться, т.к. за ним, якобы, следили, а тут он вдруг случайно оказался на месте покушения.

Яцунов вернулся в Киев и постарался впредь не попадаться на глаза Дзвонкевич и Саломон.

В качестве лирического отступления расскажем о семье последней.

Мужем В.А.Саломон был крупный профессор-химик М.М.Тихвинский. С 1900 года он также был заметным деятелем большевистского крыла в социал-демократии, хорошо знакомым с Лениным. Накануне 1905 года Тихвинский, например, получил крупную сумму для большевиков от известного миллионера-сахарозаводчика Л.И.Бродского (о спонсорстве последнего упоминалось выше).

В 1905-1907 годах Тихвинский вообще сыграл виднейшую роль, возглавив большевистские лаборатории по изготовлению динамита. Однако позже в этой семье произошла какая-то трагедия, и В.А.Саломон покончила жизнь самоубийством. После ее смерти Тихвинский сначала отошел от политики, а в 1917 году встал на антибольшевистские позиции.

В 1921 году он был арестован в Петрограде как участник знаменитого заговора профессора В.Н.Таганцева. Друзья тщетно пытались спасти его: в ответ на многочисленные ходатайства сам Ленин цинично ответил: «Тихвинский не „случайно“ арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга»[658] – и Тихвинский был расстрелян.

Еще до прихода ответа от Лазарева Дзвонкевич убедилась, что с Яцуновым произошла очевидная ошибка: у нее снова возник инженер Родионов, сообщивший, что Руденко скрывается у него, пьянствует и просит помощи для бегства. Но прокурорские деньги уже ушли, а Дзвонкевич побрезговала заниматься раскаявшимся предателем. Родионов собрал ему кое-какую сумму, и его вышвырнули. Через немного дней Руденко был арестован; по сообщению Спиридовича ему дали шесть лет каторги.

Еще до ареста Руденко Киевский комитет ПСР отпечатал прокламацию, что покушение на Спиридовича осуществлено по его постановлению. Случайно весь ее тираж был отнесен к той же Дзвонкевич. Последняя, возмущенная цинизмом и лживостью соратников, тут же уничтожила все экземпляры. Тем дело с революционной стороны и завершилось.

Теперь, однако, мы получаем возможность свести концы с концами и полностью во всем разобраться.

Очевидно, что якобы ракаявшийся Руденко не посвятил в суть своей провокаторской деятельности ни собратьев-большевиков, ни друзей-эсеров – только это и позволило ему без помех с их стороны спокойно просуществовать до апреля 1905 года. Можно было бы предположить, что решение об убийстве Спиридовича Руденко принял самостоятельно и самостоятельно же готовил исполнение; лишь для обеспечения дальнейшего бегства он прибег к помощи «освобожденцев», которые были не столь кровожадны и опасны для него лично. Но этой гипотезе противоречит явная осведомленность о готовящемся покушении Гуровича – ведь никакого другого покушения никто не готовил. Мало того, в письме Гуровича, сообщавшего о решении о покушении, принятом Киевским комитетом ПСР, была прямая ложь – такого решения не было. Гурович, как известно, действовал в Киеве на рубеже 1904 и 1905 через голову Спиридовича, а последний, очевидно, в данном случае постеснялся или не смог выявить контакты Гуровича – а ведь это едва не стоило ему жизни!