Заговоры; Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Упомянутая выше попытка приведения на деле научной классификации принадлежит Эберману. Свою работу он озаглавил - Blut-und Wundsegen in ihren Entwickelung dargestelt. В самом заглавии и выборе материала отразилась старая, известная нам классификация по болезням. Но интересно то, как далее распределил автор избранный им круг заговоров. Его труд не простой сборник, а систематическое расположение и сравнение формул по разрабатывающимся в них мотивам. В основу каждого мотива автор кладет древнейшую сохранившуюся редакцию, а потом следуют позднейшие редакции и варианты. Вот разработанные им мотивы:

1) Der zweite Merseburger Zauberspruch, 2) Jordan-Segen, 3) Drei gute Bruder, 4) Longinus-Segen, 5) Sie quellen nicht, 6) Blut und Wasser, 7) Gluckselige Wunde, 8) Sangvis mane in te, 9) Adams Blut, 10) Der Blutsegen von den drei Frauen, 11) Drei Blumen 12) Ein Baum, 13) Der ungerechte Mann.

Классификация не всегда удачно проведена. Местами допущено смешение мотивов. Смешение произошло, кажется, оттого, что исследователь не давал себе ясного отчета в том, что именно надо класть в основу различия самых мотивов. Эти м только и можно объяснить, то обстоятельство, что, напр., рядом с мерзебургским мотивом он поставил заговоры с мотивом рецепта, как особую его редакцию. Сходство в них только то, что в обоих случаях упоминается о свихе, и один мотив начинается рассказом о поездки бога, а другой - хождением Христа с апостолами. Как мы дальше увидим, мотив рецепта самостоятелен. Эберман же смешал их, с одной стороны, под влиянием сходства вступления, а с другой стороны - под влиянием старой классификации по болезням. Заговор применяется при свихе, значит, надо как-нибудь втиснуть его в ряд заговоров этого вида. Но мотив давания рецепта отнюдь не связан с лечением свиха органически. Да он так не связан и ни с какою другой болезнью. Таким образом, оказывается, что классификация по мотивам требует большой осторожности. Однако она пока является единственной найденной научной классификацией. При ней пока только и возможно проследить "типы развития заговоров", о чем заботился Ветухов. Допущенные исследователем ошибки отнюдь не умаляют самого принципа. Это судьба всякого нового начинания. Такие же ошибки встречаются и в работе Мансикка. Он также исследовал заговоры от крови и свиха и отыскивал в них ряд отдельных мотивов. В зависимости от нового материала он устанавливает и новые мотивы. Таковы, например, Die Jungfrau Maria am Brunnen, Von dem vom Himmel fallenden Wesen. Но некоторые мотивы тождественны с отмеченными Эберманом.

Каким же путем дошли до этой классификации? Мы видели, что русские ученые производили разнообразные опыты, чувствуя настоятельную потребность в научной классификации. И все таки они до нее не дошли. Классификация по мотивам родилась из классификации по болезням. Следы этого мы видели у Эбермана. Недаром все крупные собиратели заговоров отдавали предпочтение именно этой классификации. Характер болезни накладывает особый отпечаток на характер заговора, применяющегося против нее. Заговор то крови, напр., никогда нельзя смешать с заговором от бессонницы.

Таким образом, при классификации по болезням естественным путем подбирались друг к другу сходные формулы и сходные мотивы. Но чего-то еще не хватало, чтоб принцип деления перевести с названий болезней на самые формулы. Прежде всего этому препятствовало то, что с каждою болезнью связано несколько заговорных мотивов. Классификация по мотивам, как самая мелкая из известных до сих пор, не могла прийти в голову, пока у собирателей было всего по 2--3 образца на каждый мотив, а то и менее. Поэтому-то до такого деления и не доходили, а останавливались на предшествующей ступени, пока не накопился достаточный запас различных редакций и вариантов известных мотивов.

Словом, классификация по мотивам была невозможна, пока не было доступа к широкому сравнительному изучению заговоров. Этим и объясняется то обстоятельство, что ввел классификацию мотивов Эберман. Он начал работать со старой классификацией по болезням. Стал изучать заговоры от крови и свиха на всех языках немецкого корня и в этой обширной области естественно нашел более мелкие группы. Ветухов тоже занялся сравнительным изучением не только славянских, но и германских заговоров. Однако к одинаковому результату с западным ученым не пришел. Почему? Мне кажется, потому, что затерялся в громадном материале, который взялся разрабатывать. В то время как Эберман занялся методическим изучением маленького специального уголка, Ветухов прямо углубился в дебри всех врачебных заговоров (даже и не только врачебных). И, конечно, заблудился.