Заградотряд

После той телефонограммы Мотовилов ожидал, что из Серпухова тут же прибудут люди из особого отдела, займутся и убитыми, и теми, кто наверняка сейчас бродит по лесу в их ближнем тылу. Но никто не прибыл из Серпухова для расследования этого происшествия ни сразу, ни потом. И Мотовилов понял, что нужно действовать самому. Ведь это его тыл. И, если что случится, с него в первую голову и спросится. На разъезде вон сколько складов одних только артиллерийских снарядов. Да и роту могут отрезать в два счёта.

Первый взвод заканчивал окопы на отсечной позиции. Часть людей тем временем отдыхала в блиндаже, построенном по всем правилам фортификации. Перекрыли двумя рядами брёвен и замаскировали снопами соломы. Среди работавших на окопах ни Хаустова, ни студента Петрова Мотовилов не заметил и протиснулся в блиндаж. В ноздри ударило душным теплом и запахом давно немытого человеческого тела. И ротный сразу подумал: «Если до вечера немец не сунется, ночью надо истопить несколько бань и хорошенько, может, даже и с парком, помыть роту. Санинструктор уже доложил: бойцов донимает вошь. А старшине надо сказать, чтобы съездил в Серпухов и привёз на всю роту комплект чистого белья, летнего и тёплого. И – мыла. Да и шапки уже пора раздать. А где их взять? Вот пускай в Серпухове и ищет. Там, говорят, швейная фабрика есть. Если не эвакуировалась, то подштанников моим ребятам нашьют скоро», – размышлял Мотовилов, по храпу и сонному бормотанию пытаясь узнать, где спит Хаустов. «С мылом, конечно, будет потяжелей. Но вошь и без мыла можно взять – паром! Пускай и бойцы попарятся хорошенько, и одежду через котлы протащить». Он включил карманный фонарик и первое, что увидел, устремлённые на него глаза профессора.

– Почему не спишь, Глеб Борисович? – спросил он Хаустова, хотя пришёл с другим, и лишние разговоры разговаривать было некогда.

– Солдатский сон не дольше полёта пули, – ответил Хаустов и начал собирать шинель, вытряхивать из неё соломенную труху, застёгивать хлястик.

Мотовилов невольно подумал: «Откуда он знает, что я за ним?»

Хаустов же подумал вот о чём: «Почему ротный так быстро забыл о недоверии ему и теперь, после поездки на станцию и разведки, начал полностью доверять ему? Почувствовал военную косточку? Нашёл надёжную опору? Что ж, на безрыбье, как говорят, и рак…» Голос Мотовилова разрушил его размышления:

– Времени, Глеб Борисович, нет. Слушайте приказ: поднимайте Петрова и Колядёнкова, берите с собой свои трофейные винтовки, они вам там особо пригодятся, двоих стрелков возьмёте из новоприбывших, отбирайте самых лучших, охотников. Пойдёте к разъезду Буриновскому со следующей задачей…

Глава пятнадцатая

Ночевать им пришлось в лесу. А до ночёвки они успели дважды обойти разъезд. Вначале сделали небольшой круг, потом побольше. И, когда уже начало темнеть, в овраге неподалёку от железнодорожной насыпи наткнулись на трупы сержанта Плотникова и его разведчиков. Лежали разведчики в нижнем белье. У всех ножевые раны в области сердца и ключицы. Ни оружия, ни одежды нет.

Один из якутов наклонился к убитым, осмотрел из раны и сказал:

– Хотохон.

Хаустов вопросительно посмотрел на сержанта Кульбертинова. Тот пояснил:

– Он говорит, что все убиты большим ножом. Хотохон – по-якутски большой нож. Охотники такой берут, когда идут на крупного зверя. И ещё Софрон говорит, что их было двое. Тех, кто их убил. Было два ножа.

Разведчики, все пятеро, лежали ровным рядом, словно стояли в строю. Раны у всех одинаковые. Лица спокойны, словно перед смертью ничего не почувствовали, никакой опасности. Словно и не ждали её. Убитые в бою выглядели иначе. Значит, те, кто положил их в этом овраге, были хитрее, опытнее. И взяли разведчиков скорее всего без боя.

Второй якут был постарше сержанта Кульбертинова. Русский язык он знал плохо. Говорил редко, и то всего одно-два слова. Но подбирал он самое главное слово, так что и Хаустов, и остальные его всегда понимали. Кульбертинов взял его потому, что Софрон, по его словам, умел хорошо читать в лесу не только звериные следы, но и чувствовал человека за несколько десятков шагов.

Задача, которую поставил перед группой Хаустова ротный, заключалась в следующем: обнаружить «древесных лягушек» и, по возможности, обстрелять их на расстоянии; если же это окажется невозможным, то кружить вокруг разъезда до полудня завтрашнего дня, пока их не сменит другая группа.