Загробная жизнь или последняя участь человека

Тогда — где слава мира сего? Где тщеславие? Где пища? Где наслаждение? Где довольство и пресыщение? Где мечтательные планы? Где покой? Где мир? Где имения? Где благородие? Где красота? Где мужество плоти? Где ложная, льстивая женская красота? Где бесстыдная и дерзкая смелость? Где красивые одежды? Где нечистая и гнусная сладость греха? Где мажущиеся благовонными мазями и окуривающие себя благовониями? Где пьющие вино с игрою на музыкальных инструментах, при звуках тимпанов и гуслей? Куда скрылось высокомерие живших без всякой боязни? Где сребролюбие и славолюбие и происходящее от них немилосердие? Где бесчеловечная гордость, которая пренебрегает всем и гнушается всеми, думая о себе, что она есть что-то великое? Где пустая и суетная человеческая слава? Где нечистота и ненасытимое вожделение? Где величие и господство? Где царь? Где князь? Где настоятель? Где начальник? Где гордящиеся множеством богатства своего, несострадательные к нищим и презирающие Бога? Где театры, зрелища и увеселения? Где кощунники, смеходеи, насмешники и беспечально живущие? Где мягкие одеяния и постели? Где высокие здания и широкие ворота? Где пожившие в бесстрашии? Тогда, увидевши себя без всего, ужаснутся, ужаснувшись — воскликнут, смутившись — подвигнутся: трепет обнимет их и болезни, как рождающую; уносимые бурным вихрем, сокрушатся. Где тогда мудрость мудрецов? Где красноречие ораторов и напыщенные их речи? Увы! Смятошася, подвигошася яко пияный, и вся мудрость их поглощена бысть (Пс. 106, 27). Где премудр? где книжник? где совопросник века сего? (1 Кор. 1, 20).

О, братья! Подумайте, какими нам быть должно, когда мы должны отдать отчет подробно во всем, что мы ни делали, было ли то важное или незначительное! Мы дадим ответ Праведному Судии даже во всяком праздном слове (ср.: Мф. 12, 36). С другой стороны, каковыми нам должно быть на тот час, для получения у Бога той милости, чтобы — при разлучении нас друг от друга — стать одесную Царя Небесного! В какой степени нам нужно приготовиться к той неизглаголанной радости, чтобы услышать сладчайший глас Царя царствующих к тем, которые будут по правую у Него сторону: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам от сложения мира (ср.: Мф. 25, 34)! Тогда наследуем блага — ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). И тогда-то уже не будет тревожить нас никакая печаль, никакая болезнь и опасение. Будем чаще помышлять об этом.

Будем представлять себе и бесконечную муку грешников, и то, какой они будут испытывать стыд пред Праведным Судиею, когда, приведенные на страшное судилище, не будут в состоянии сказать ни одного слова в свое оправдание. Какому подвергнутся сраму, когда будут отделены на левую сторону Царя! Какой мрак покроет их, когда Господь возглаголет к ним гневом Своим и яростию Своею смятет их (ср.: Пс. 2, 5), когда скажет к ним: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41)! Увы мне, увы мне! Какая скорбь и болезнь, какая теснота, какой страх и трепет обнимет дух их, когда услышит грозный глас всех Сил Небесных: Да возвратятся грешницы во ад (Пс. 9, 18)! О, горе, горе! Какой поднимут плач, вопль и рыдание ведомые на горькие вечные муки! Как будут стенать, биться и терзаться! Увы мне, увы мне! Каково то место, где плачевоплие, скрежет зубов, — так называемый тартар, которого и сам диавол трепещет! О, горе, горе! Какова та геенна, с неугасимым огнем, который горит и не освещает! Увы мне, увы мне! Каков тот неусыпающий и ядовитый червь! Увы, увы! Какова тамошняя тьма внешняя, никогда ничем не освещаемая! Увы мне, увы мне! Каковы те немилостивые и жестокосердые ангелы, которые приставлены находиться при муках! Ибо они глубоко посрамляют и люто бьют. Мучимые усиленно взывают там, — и нет никого, кто бы спас их; воззовут ко Господу, и не услышит их. Тогда уразумеют, что все земное — житейская пустота, и что они считали благом здесь, опротивеет; чем они услаждались, то окажется горче желчи и всякого яда.