Загробная жизнь или последняя участь человека

Душа, поддерживаемая и возвышаемая Ангелами, проходя воздушные пространства, на пути своем встречает мытарства — как бы отдельные группы духов, которые наблюдают над восхождением душ, удерживают и препятствуют восходящим. Каждое мытарство, как особое отделение духов, представляет душе свои особенные грехи. Первое мытарство духов — оглаголания и чревного неистовства. На нем представляются духами грехи, в которых душа согрешила словом, каковы: ложь, клевета, заклятия, клятвопреступления, празднословие, злословие, пустословие, кощунства, ругательства. Также и грехи чревобесия: блудодеяния, пьянство, безмерные смехи, нечистые и непристойные целования, блудные песни. Святые Ангелы, которые наставляли и руководили душу в добре, напротив — обнаруживают то, что она говорила доброго устами и языком: указывают на молитвы, благодарения, пение псалмов и духовных песней, чтение Писаний, — словом, выставляют все то, что мы устами и языком принесли в благоугождение Богу. Второе мытарство — духов лести и прелести к видению очей. Они износят то, чем страстно поражалось наше зрение, что приглядно было для глаз, и привлекают к себе пристрастных к непристойному взиранию, к непотребному любопытству и к необузданному воззрению. Третье мытарство — духов нашептывателей к чувству слуха, или просто наушников. Все, что лестно раздражает наш слух и страстно услаждает нас в их ведении, и они все то приемлют от любителей слушать и хранят. Четвертое мытарство — стражников над прелестью обоняния: все, что страстно обращается к услаждению чувства обоняния, как то — благовонные экстракты из растений и цветов, так называемые «духи», масти, обыкновенно употребляемые на прельщение блудными женщинами, — все это содержится стражниками этого мытарства. Пятое мытарство сторожит то, что сделано лукавого и непотребного осязанием рук. Прочие мытарства — мытарство злобы, зависти и ревности, тщеславия и гордости, раздражительности и гнева, острожелчия и ярости, блуда и прелюбодейства, также убийства и чародеяния и прочих деяний богомерзских и скверных, о которых на сей раз не говорим подробно, потому что расскажем в другое время в правильном порядке, так как всякая душевная страсть и всякий грех имеет своих представителей и истязателей.

Видя все это и еще большее и гораздо худшее, душа ужасается, трепещет и мечется, доколе не принесен будет приговор освобождения. Как тягостен, болезнен, плачевен и безутешен этот час ожидания — что будет? Божественные силы стоят против нечистых духов и приносят добрые деяния души — делами, словами, помышлениями, намерениями и мыслями. Между добрыми и злыми ангелами стоит душа в страхе и трепете, пока от деяний — слов и дел своих, или подвергшись осуждению, будет связана или, оправданная, освободится; ибо всякий свяжется узами собственных своих грехов. И если душа окажется достойною, по благочестивой и богоугодной жизни в сем веке, то принимают ее Ангелы Божии, и уже без печали совершает она свое шествие, имея спутниками святые Силы, как говорит Писание: Яко веселящихся всех жилище в Тебе (Пс. 86, 7). И исполняется написанное: отбеже болезнь и печаль и воздыхание (Ис. 35, 10). Душа, освободившись от лукавых, злых и страшных духов, наследует эту неизглаголанную радость.

Если же какая душа окажется жившею в небрежении и блуде, то услышит ужасный оный глас: да возмется нечестивый, да не узрит славы Господни (ср.: Ис. 26, 10). И наступят для нее дни гнева, скорби, нужды и тесноты, дни тьмы и мрака. Святые Ангелы оставляют ее, и она подвергается власти мрачных демонов, которые, муча ее, немилосердно низводят в землю, рассекши ее, ввергают связанною неразрешимыми узами в землю темную и мрачную, в низменные ее части, в преисподние узилища, в темницы ада, где заключены души от века умерших грехов — в землю темну и мрачну, в землю тьмы вечных, идеже несть света, ниже видети живота человеческаго (Иов. 10, 21, 22), — как говорит Иов, — но где пребывает вечная болезнь, бесконечная печаль, непрестанный плач, неумолкающий скрежет зубов и непрерываемые воздыхания. Там горе, горе всегдашнее. Увы мне, увы мне! — восклицают, — и нет помощника, вопиют, — и никто не избавляет. Невозможно пересказать той крайней нужды жалостного состояния, язык отказывается выразить болезни страдания там находящихся и заключенных душ. Никто из людей не может раскрыть страха и ужаса, никакие уста человеческие не в состоянии высказать беду и тесноту заключенных. Стенают они всегда и непрестанно, и нет милующего; зовут, — и никто не слышит; рыдают, — и никто не утешает, никто не идет на помощь; взывают и крушатся, — но никто не оказывает милости и сострадания.