Загробная жизнь или последняя участь человека

Святого отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского, Слово об исходе души и Страшном Суде 210

«Боюсь смерти, потому что она горька. Трепещу геенны бесконечной. Ужасаюсь тартара211, не имеющего в себе теплоты. Боюсь тьмы, лишенной и слабого мерцания света. Трепещу червя, который будет нестерпимо угрызать и угрызениям которого не будет конца. Трепещу немилостивых ангелов, которые будут присутствовать на суде. Ужас объемлет меня, когда размышляю о дне страшного и нелицеприятного суда, о престоле грозном, о Судии праведном. Страшусь реки огненной, которая течет пред Престолом и кипит ужасающим пламенем острых мечей. Боюсь мучений непрерывных. Трепещу казней, не имеющих конца. Боюсь мрака. Боюсь тьмы кромешной. Боюсь уз, которые никогда не разрешатся, — скрежета зубов, плача безутешного, неминуемых обличений.

Судия праведный не потребует ни доносителей, ни свидетелей, не будет нуждаться в посторонних показаниях или уликах; но все, что мы ни сделали, о чем ни говорили, о чем ни думали, все обнаружит пред очами нас, грешных. Тогда никто не будет ходатайствовать за нас, никто не освободит от мучения — ни отец, ни мать, ни дочь, ни другой кто-либо из родственников, ни сосед, ни друг, ни благодетель, и ничто не избавит — ни раздача имений, ни множество богатства, ни гордость могущества: все это, как прах — в прах обратится. И подсудимый один будет ожидать приговора, который или освободит его от мучений, или осудит на вечные мучения, смотря по делам.

О, горе мне, горе мне! Совесть будет обличать меня. Писания будут свидетельствовать против меня и уличать меня. О душа, дышавшая сквернами, с гнусными делами твоими! Увы мне! Я растлил телесный храм и опечалил Духа Святого. О Боже! Истинны дела Твои и не исследованы судьбы Твои! Ради временного греховного наслаждения — вечно мучусь, ради плотской сладости — предаюсь огню. Праведен суд Божий: потому что когда меня призывали, я не слушался; учили — не обращал внимания, доказывали мне — я пренебрегал. Читанному и узнанному я не давал веры, но находил для себя лучшим оставаться в небрежении, лености и унынии, препровождая время в пустых шатаниях и беседах, и наслаждался и насыщался суетою и бурями мирскими; в радостях и веселии мирском провел все годы, месяцы и дни моей жизни, трудился, подвизался, страдал в пустых заботах о временном, тленном и земном.

Но какому страху и трепету подвергнется душа, какая предлежит ей борьба и чем она должна запастись на неминуемое время разлучения ее от тела, — на это я не обращал и внимания и не подумал вовремя. Ибо при исходе души окружают нас, с одной стороны, воинства и Силы Небесные, с другой — начальники тьмы, силы вражеские, содержащие в своей власти мир лукавый, начальники мытарств, воздушные истязатели и надзиратели за нашими делами, с ними и исконный человекоубийца диавол, сильный в злобе своей, которого язык, по слову пророка, как острая бритва (ср.: Пс. 51, 4), стрелы сильного изощрены, с горящими углями (ср.: Пс. 119, 4), и который сидит в засаде и подстерегает в потаенном месте, как лев в логовище (ср.: Пс. 9, 29, 30), великий змей, отступник, ад, разверзающий уста свои, князь власти тьмы, имеющий державу смерти, как особым некиим образом судит душу, представляя и исчисляя все грехи и беззакония, сделанные нами делом, словом, в ведении и неведении, от юности до дня кончины, когда душа вземлется на истязания.

Воображаешь ли, душа моя, какой страх и ужас обымет тебя в тот день, когда увидишь страшных, диких, жестоких, немилостивых и бесстыдных демонов, которые будут стоять пред тобою, как мрачные мурины212! Одно видение их ужаснее всяких мук. Смотря на них, душа смущается, приходит в волнение, мечется, старается укрыться, чтобы не видеть их, прибегая к Ангелам Божиим.