Загубленная любовь

В таком духе Макиннес мог разглагольствовать часами — пребывая в блаженном неведении, что на него смотрят как на осколок пятидесятых, абсолютно не разбирающийся в новых стилях хиппи, рождённых во чреве свингующего Лондона. Поначалу я, конечно же, была очень взволнована — ещё бы, сам автор бестселлеров «Абсолютные новички» и «Город пик» брюзжит на моей кушетке! — но вскоре поняла, что это обыкновенная пиявка, готовая готова высосать меня досуха, лишь бы только добавить потом хоть капельку достоверности в уж не знаю какие омерзительные фантазии, состряпанные им в творческой агонии. Макиннес всё поддавал и поддавал пару в свой котёл, хотя краткий и незаслуженный пик признания он уже миновал. Это резко контрастировало с гениальным Алексом Трокки (с которым мы были приятелями) — тот бросил публиковать художественные произведения, когда решил, что больше ему нечего сказать. К сожалению, Брэдли всегда впускал Макиннеса, когда бы тот ни заявился к нам. Думаю, мне повезло, что я познакомилась с Макиннесом, когда лучшая пора этого эрзац-тинейджера в качестве летописца всего юного уже прошла — и хотя он явно рассматривал меня в качестве основного материала для нового романа, я никогда не отождествляла себя в каком бы то ни было качестве с его выспренными произведениями с претензией на «дух нашего времени».

Впрочем, одно хорошее дело Макиннес для меня сделал — он познакомил меня с Бобби Нэйлором, который жил неподалёку, на Лэдброк-Гроув. Нэйлор познакомился с Макиннесом в самом конце пятидесятых, он тогда был сутенёром подростков, а работал в развлекательном комплексе в Сохо. Колин делал с Бобби главного героя в одной из своих книг и одновременно поощрял его самого писать — ему доставляло удовольствие обхаживать протеже, который подхватит знамя после его смерти. Нэйлор (как и я) предпочитал создавать стихи, а не прозу. Бобби побуждали писать только лишь коммерческие соображения. Нэйлор делал неплохие деньги на торговле дозами и колёсами (марихуана и амфетамины тогда уже были известны), и состряпанные им стихи несли тяжёлый отпечаток косяков, которые он смолил непрерывно. Ещё у него была слабость — водить компанию с проститутками, так что в качестве друзей мы с ним идеально подходили друг другу, как на заказ. Нэйлора забавляло, как Макиннес превозносил отвагу своей дилогии, прямо как шлюха, может, он даже обиделся бы на вдохновлённую им же книгу, если бы её автор показал действительное знание реальной жизни.

— Джилли, — сказал мне как-то Нэйлор, — ты знаешь, что у моей девушки, Хетти, есть один постоянный клиент — он химик и знает, как синтезировать ЛСД.

— То самое райско-адское средство?

— Вот-вот, именно.

— Ты ей уже закидывался?

— Ага, просто классно, будто сотню косяков разом затянул.

— Я тоже несколько раз от неё улетала. Хетти поставляет мне кислоту, и я её частенько принимаю перед тем, как идти к клиентам.

— А они замечают, что у тебя крыша не на месте?

— Не-а, зато я могу видеть прямо сквозь них.

— Стену комнаты за ними?

— Бывает и так. Но чаще всего только кожа вроде как растворяется в каких-то радужных переливах, и я вижу, что занимаюсь любовью со скелетом. Обалденно; и оргазм невероятный, когда любовь и смерть сливаются в одно.

— Хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, когда ты примешь кислоту?

— А ты мне за это заплатишь?

— Нет, мы же друзья, и вообще я никогда не плачу за секс. Так что, сделаем зверя с двумя спинами, если закайфуем вместе?

— Зависит от того, захочу ли я оттянуться вот так вместе с тобой, когда буду под кайфом. Как-то на сходке с ЛСД я сделала одной девушке куннилингус, и это было очень весело. Мне нравится приходить к клиенту под кайфом от кислоты, это просто писк — прикидываться, что я вообще не употребляю, а сама в таком отъезде, что запросто могла бы поддерживать разговор с трупом недельной давности. Я почти на что угодно способна, когда как следует торкнет.

— Трое в койке — отличная идея.

— Мечтай-мечтай.

— Может, и мечты — а разве не ты только что тут заявляла, что нет ничего лучше, чем стереть границу между сексом и смертью?

— Секс и есть смерть — не зря французы называют оргазм «lа petite mort»[80]. Только ведь я умираю лишь так, чтобы могла снова возродиться. Уверена, что выходить из цикла возрождений мне ещё рано.

— А я в предыдущей инкарнации был Эдвардом Келли[81], духовидцем Джона Ди.

— Хотела бы я сказать, что была некогда царицей Савской, но мне не доводилось родиться кем-нибудь важным — ни в этой жизни, ни хоть в одной из прошлых.

— Ну так удачи тебе в следующий раз!