Загубленная жизнь Евы Браун

Гели между тем сама уже какое-то время изменяла ему. Она познакомилась с Эмилем Морисом, шофером и телохранителем Гитлера. Случилось это еще в 1926 году на партийном приеме в Веймаре, когда она была восемнадцатилетней школьницей, а он, в свои двадцать девять, уже состоял при штабе фюрера. Переехав в Мюнхен в 1927-м, она виделась с ним чуть ли не ежедневно, так как он повсюду сопровождал Гитлера и вывозил фюрера с племянницей на экскурсии в близлежащие деревни. Такая близость вскоре привела к серьезному роману, и влюбленные тайно обручились. Узнав об этом, Гитлер впал в такую безудержную ярость, что Морис испугался, как бы фюрер его не пристрелил. Гитлер убедил Гели проверить силу своих чувств, отложив брак на два года. Гели сопротивлялась изо всех сил, но даже она не могла повлиять на Гитлера, если уж он принял решение. В письме Морису, написанном 24 декабря 1928 года, она говорит:

Дядя Адольф настаивает, чтобы мы ждали два года. Ты только подумай, Эмиль, целых два года лишь изредка урывать поцелуй, и все время дядя Адольф будет наблюдать за нами. Все, что я могу, — поклясться тебе в любви и неизменно хранить верность. Моя любовь к тебе не имеет границ. Дядя Адольф требует, чтобы я возвращалась к занятиям.

Она знала, что не сможет выждать два года. Вопреки своему обещанию, Гитлер стал принуждать ее к расторжению помолвки, и Гели, видимо, сдалась. На Рождество 1929 года она подарила нареченному свой портрет, сделанный Гофманом в студии. Эта фотография особенно удачна. Свет падает сзади, образуя нимб над ее головой, на плечи накинуто белое меховое боа, на губах играет загадочная улыбка. Но обороте она написала: «Моему дорогому Эмилю на память от твоей Гели». Между ними все было кончено.

Эмиль Морис получил должность начальника гитлеровской охраны на публичных митингах и проводил большую часть времени вдали от Мюнхена. Обязанности шофера перешли к Юлиусу Шреку (который умер в 1936 году), а затем к Эриху Кемпке. Несмотря на роман Мориса с Гели, Гитлер так и не выгнал его со службы, и тот платил фюреру беззаветной преданностью. На его совести лежит убийство профессора Мюнхенского университета Бернхарда Штемпфле, который ранее оказывал влияние на интеллектуальное развитие Гитлера. Кара настигла Штемпфле якобы за то, что он слишком открыто распространялся о взаимоотношениях Гитлера с племянницей.

Гели становилась все безрассуднее в поисках других связей, предлагая себя — если верить слухам — симпатичным студентам, с которыми знакомилась в городских кафе. Интересно было бы узнать поподробнее о любовниках Гели, постоянных или случайных, но она знала, что за ней следят и что, изменяя Гитлеру, она подвергает опасности не только свою жизнь. Достаточно веская причина, чтобы быть скрытной. Тем не менее поведение Гели сделало ее объектом сплетен. Вильгельм Штокер рассказывал репортеру:

Не раз, когда Гитлер уезжал на несколько дней на политические съезды или по партийным делам в Берлин или еще куда-нибудь, Гели проводила время с другими мужчинами.

Мне самому девушка нравилась, поэтому я никому не говорил, что она делала и куда ходила в те свободные ночи. Гитлер пришел бы в бешенство, узнай он, что она встречалась с такими типами, как скрипач из Аугсбурга или инструктор по лыжному спорту из Инсбрука… Она была из тех девушек, которым надо постоянно уделять внимание. И она определенно хотела оставаться любимицей Гитлера.

Гитлер подозревал о происходящем, и его ревность не то чтобы становилась параноидальной (поскольку была совершенно оправданна), но причиняла ему немало мучений, а ей — горьких обид.

Домик Гитлера над Берхтесгаденом оставался в безраздельной власти Гели, хотя бы потому, что ее мать вела в нем хозяйство. Еве путь туда был заказан. Она тихонько мстила, подсовывая записки в карман Гитлеру с расчетом, что Гели может найти их. Она находила. Вторая жена Эриха Кемпки рассказывала на допросе в 1948 году: «Гели знала, что что-то происходит между Гитлером и Евой, и это приводило ее в отчаяние, тем более что он всегда говорил ей, что должен жить только ради своего народа».