Загубленная жизнь Евы Браун

Но возможно, в конечном итоге главная разница между Евой и Гели заключалась в том, что Гитлер страстно любил Гели. Она никогда не сомневалась в преклонении «дядюшки Альфа», в то время как Ева только в самый поздний период их отношений поняла, насколько дорога ему. Обе пережили из-за него острый эмоциональный кризис и неоднократно пытались покончить с собой, не видя иного способа добиться его внимания и заботы. Обеих Гитлер близко не подпускал к своей политической жизни, хотя, ко всеобщему изумлению, позволял фотографировать себя с Гели на публике. Еву такой привилегии он удостаивал крайне редко, да и то с неохотой. На основании скудных свидетельств можно заключить, что девушки относились друг к другу с неприязнью, но если это действительно так, то только из-за соперничества. При других обстоятельствах они, вероятно, отлично бы поладили.

Если у них было столько общего, можно ли называть одну оперой, а другую опереттой? Хенни, наверное, думала об их характерах. Да, Гели на вид была энергичнее — с ее-то безудержной тягой к радостям жизни, сильной волей и нежеланием кому-либо подчиняться. По сравнению с ней Ева выглядит типичной беспомощной маленькой женщиной. И все же, как мы увидим, в ней таились эмоциональные глубины, каких никто не подозревал, и, несмотря на внешнее легкомыслие, она переживала периоды тяжелой депрессии, которые скрывала от всех, и особенно от Гитлера. Она была не только умнее, но и сильнее, чем казалась. Не такая простая задача — привлечь к себе его взор и обойти многочисленных поклонниц, борющихся за его внимание.

Любовь к Гели стала, после любви к матери, самым глубоким чувством, что Гитлер испытывал в своей жизни. И это были единственные отношения, которые он не мог контролировать. Поначалу ей, вероятно, вскружило голову его могущество, но со временем она перестала получать удовольствие от его общества. Напротив, он сделался ей невыносимо обременителен. На нее давила его любовь, хотя вряд ли больше, чем угнетала Еву его нелюбовь. Навязчивая или безответная страсть: что труднее выдержать? Попытка Гели утвердить свою независимость от человека, который вскоре будет угрожать половине Европы, была битвой, заранее обреченной на провал. Она вела феминистскую борьбу в те времена, когда о самодостаточных женщинах никто и слыхом не слыхивал. Размах этой борьбы и упорство, с которым она добивалась победы, придают ей облик более серьезного персонажа, лучше подходящего для большой оперы. Зато Еву пройденные испытания сделали смелым, сильным и щедрым человеком. В конце концов, одно то, что они были спутницами Гитлера — не важно, в течение четырех лет или тринадцати, — дает обеим молодым женщинам право называться трагическими героинями.

Спустя четыре года после приезда к матери в Оберзальцберг по предложению Гитлера, Гели смирилась с тем, что дядя никогда на ней не женится, никогда не даст ей детей, никогда не сделает ее первой леди Германии. Она поняла, что, оставаясь с ним, приносит в жертву свою юность, отрекаясь от возможности влюбиться, выйти замуж за простого, никому не известного молодого человека и — почему бы и нет? — обрести счастье.

Вероятно, к лету 1931 года она завела нового любовника, по сведениям из разных источников — то ли еврейского скрипача из Вены, то ли еврейского художника из Линца, то ли просто какого-то симпатичного парня. Поговаривали даже, что она забеременела. Кто был этот любовник и существовал ли он вообще, остается только гадать. В сентябре Гитлер разрешил ей поехать на несколько дней в Вену, пока он проводит предвыборную кампанию для муниципалитета Гамбурга. За несколько часов до его отъезда разразился бурный скандал. Горничной, мывшей посуду на кухне, показалось, что она слышала слова: «Застрелюсь, ей-богу…» Выходя из квартиры, чтобы сесть в машину, Гитлер во всеуслышание кричал племяннице: «В последний раз говорю, нет!» На столе у Гели нашли недописанное письмо, обрывающееся на полуслове: «Когда я приеду в Вену — надеюсь, очень скоро, — мы отправимся на машине в Земмеринг [загородный курорт] и…» — и все. Оно воспринимается как послание любовнику, но вполне могло быть адресовано одной из бывших школьных подружек. Анна Винтер, домработница в квартире на Принцрегентенплатц, позже заявила, что утром того дня Гели нашла в кармане у Гитлера записку и в гневе порвала ее. Записка, вытащенная из мусорной корзины и сложенная по кусочкам, гласила: «Еще раз спасибо Вам за любезное приглашение в театр. Это был незабываемый вечер. Безгранично благодарна Вам за Вашу доброту. Считаю часы до момента, когда мне дарована будет радость новой встречи. Ваша Ева». Это слова влюбленной до потери сознания девочки, но вряд ли они являлись достаточным основанием для крупной ссоры между Гели и Гитлером. И тем не менее 18 сентября 1931 года что-то довело ее до отчаяния.