Заячьи петли в золотом тумане (СИ)

   Я долблю землю уже почти три часа, углубился больше, чем на метр, понемногу приспособился к тому, что в вырытой яме ужасно тесно, и весь грунт нужно в темноте складывать на пленку, а конца работе не видно. Устал, как слон, переносящий бревна за все стадо. Но деваться некуда, другого момента точно не будет. Если бы не камни, которые когда-то накидал в вырытое им укрытие дядя Коля, то я уже запаниковал бы: а там ли рою? Но не паникую, знаю: ковыряюсь где надо, каменная закладка это подтверждает. Копаю вплотную к камням без остановок, стараюсь не шуметь, реагируя замиранием при каждом громком звуке лопаты о булыжники и кирпичи, и вспоминаю слова отца: "Быстро - это медленно, но без перерывов". Соблюдаю завет, хоть и устал основательно, но время поджимает, летние ночи короткие. Потому остановки только для того, чтобы напиться, и я растягиваю удовольствие, по капле цедя влагу из пластиковой бутыли с водой и вытираясь после этого полотенцем. Да, еще единственный раз за все проведенное здесь время проскочила припозднившаяся машина, но свет её фар я увидел задолго до того, как она проехала по дороге прямо напротив раскопок, и потому не боялся быть обнаруженным. Да, заховал дядя Коля находку надежно, прятал по принципу "подальше положишь - подольше не найдут!" Наконец, когда небо ощутимо посерело перед рассветом, лопата звякнула о металл. Спокойно, а то сердце выскочит наружу! Подождал, прислушиваясь, снова взялся за инструмент. Подкопал снизу минут за тридцать, включил фонарь, с трудом вытащил из-под камней обмотанную уже сгнившей тряпкой алюминиевую коробку с облезшей зеленой краской по бокам. В ней - тот самый тубус от противогаза, вот он, под сорванной мной впопыхах алюминиевой крышкой. Тяжелый, однако, я раньше про вес как-то и не думал. Вообще, до этого момента где-то очень глубоко внутри жила боязнь, что времена спрятанных сокровищ остались далеко позади, в эпохе капитана Флинта, и лишь старая алюминиевая коробка из-под каких-то армейских причиндалов в моих ходуном ходивших руках убедила: вот он, клад, и он мой! Сердце мое билось быстро, как у лиса, только что выбравшегося из заваленной камнями норы.

   Рассказывать легче, чем копать, и даже закапывать назад, просто сбрасывая в яму землю. Все четыре удовольствия, и все для меня: ночь, дождь, ветер, холод. Да, холодно. Пока копал, было жарко, я весь взмок, а сейчас, присев перевести дух и дав успокоиться громко стучащему сердцу, чувствую, что не так уж и тепло. Ладно, предусмотрительно захватил две сменные футболки и махровое полотенце, есть чем вытереться и во что переодеться. В сухом не замерзну, здешний конец мая - это не в Сибири май.