Заячьи петли в золотом тумане (СИ)

   К обеду немного разгребся с самыми первоочередными делами и, расфасовав по пакетам разной величины и содержания принесенное в мешке утром, отправился одаривать сослуживцев. Первым делом зашел к своему непосредственному руководителю Данилову и управляющему банком Серову. Им достался омуль, его икра, пыжьян с голомянкой и кедровые орехи, уже лущеные и в шишках. Был удивлен реакцией Серова, обрадовавшегося омулю "с душком" просто невероятно: слышал он о нем много, знал об этом экзотическом деликатеса давно, да вот все не удавалось попробовать, тем более свежего да с гарантией подлинности. Пришлось организовывать и проводить дегустацию, на которую в приказном порядке был вытащен из своей кельи Данилов. Секретарша Тамара тут же отправилась на машине шефа в магазин за пивом и покрепче, и через несколько минут она и водитель внесли в кабинет сумку с бутылками. Стол накрыли в комнате отдыха, я рассказывал и показывал, снимал кожицу и чистил от чешуи. Через час Серов с Даниловым о подаренных яствах отзывались в самых превосходных степенях, а меня любили безгранично, в доказательство дуэтом исполнив песню про славное море, священный Байкал. Немного поспорили меж собой по-дружески о маршруте, сгребли поднесенные дары и на одной машине, заботливо поддерживая друг друга, отправились продолжать банкет. Что сильно обрадовало оставшихся на рабочих местах сотрудников банка, которым я тоже - хоть и не всем, конечно, - вручил сувениры из того же мешка. Не желая отставать от руководителей, коллектив вечером тривиально напился под мою презентованную закусь, но уже по окончании рабочего времени. В общем, день удался и прошел весело, с огоньком, а импровизированный товарищеский ужин - в теплой атмосфере взаимного уважения. Я, по крайней мере, не слышал никогда и ни про кого, чтобы он вот так - под песни в исполнении хора руководителей и под разухабистые пляски всего коллектива - возвращался на работу из отпуска.

   Домой попал, как всегда, уже после десяти вечера. Остановился у входной двери, в тусклом свете лампочки на лестничной площадке посмотрел вниз - контрольного обломка зубочистки, разумеется, не было. Припомнил, как я представлял ухмылки своих незваных гостей, без меня заходивших в квартиру и потом устанавливающих контрольку на место - и усмехнулся: ну, что, ребята? Кто лучше веселится? Вы в СИЗО или я у себя дома?

   В квартире был полный порядок, хотя я знал о событиях, в ней разыгравшихся. Но все стоит на своих местах, нигде никаких следов пребывания здесь чужих. Нужно бы сменить замки на входной двери, а еще лучше - сменить вместе с дверью, поставить металлическую. Сел в кресло, опустив рядом похудевший мешок с дарами. Человек я очень несентиментальный - скорее, прагматичный и даже циничный, но отчего-то вспомнилось, как мама читала мне из Пастернака:

   Мне хочется домой, в огромность Квартиры, наводящей грусть. Войду, сниму пальто, опомнюсь, Огнями улиц озарюсь.

   Это не про вот этот вечер было сказано? Торопливо разделся, улегся, усталый, быстро заснул и спал до утра - без сновидений и спокойно, едва не опоздав на работу.

 

***

   Утро было вполне обычным снаружи банка и хмурым внутри. Не по причине похмелья после вчерашнего возлияния, а потому, что началось оно с вызова на ковер к управляющему заинтересованных лиц - Данилова, начальника службы безопасности, меня с сисадмином и главного бухгалтера. Героем нашего сборища был экономист Фирсенко, он работал у главбуха и был одним из его доверенных лиц. Уже точно известно: программы-шпионы в сети банка - его рук дело. Мой отъезд сдал тоже он. Я знал этого перца, встречались по работе, но знал едва-едва, поскольку мне он был очень несимпатичен. Молодой еще мужик, но весь какой-то рыхлый, похожий на бульдога: щеки отвисали так, что просились в бюстгальтер. Раннюю лысину прикрывал париком, что говорило о небольшом уме. Но главное - странные холуйские манеры, постоянное желание всем угодить. Всегда у меня вызывали отвращение скользкие людишки. А этот считал личную преданность важнее профессиональной подготовленности. Начальству говорил не правду, а то, что оно желало слышать. Со всеми остальными сотрудниками разыгрывал роль рубахи-парня, пришедшего в науку с рыбным обозом. При этом, по общему мнению, как специалист был величиной, близкой к нулю. Но главбуху, дувшемуся сейчас на стуле в конце стола, нравились не умные, а верные и удобные.

   Фирсенко зашел в кабинет, глянул на собравшихся, на своего нахохлившегося начальника и все понял. Серов тоже начал без преамбул: