#заяц_прозаек

Стихи не пришлось учить, они сразу вошли внутрь Марика, стали её собственными словами. Она была этой девушкой — Гретхен за прялкой — и могла думать лишь о том, кого любит, она высматривала возлюбленного в окно и выходила из дома лишь в надежде его встретить…

Любовь не пряталась за этими словами, а говорила ими. Сами слова и были — любовь. И их можно было произнести вслух.

Марик могла бы обойтись без репетиций. Но ей хотелось знать, какие стихи достались Кларе. Потому что душа у них общая, хоть Клара об этом и не подозревала, и все слова про любовь — тоже.

Так оно и вышло.

Die Trommel gerühret!
Das Pfeifchen gespielt!
Mein Liebster gewaffnet
Dem Haufen befiehlt…

Бьёт барабан, играет флейта,

 мой возлюбленный во всеоружии —
он командует войском,
он возносит копьё,
он ведёт народ!
Как бьётся сердце…

Эту девушку звали Клерхен, она мечтала переодеться мальчиком и сопровождать своего возлюбленного в военном походе — какое это было бы счастье! И Марик понимала её, как себя.

Кларе тоже ни к чему были репетиции. Фрау Пауль только помогла им с костюмами и реквизитом. Надо было, чтоб на сцене Клерхен мотала шерсть, а Гретхен сидела за прялкой.

Подбирая длинные юбки, Гретхен поднималась на сцену почти без волнения. Ведь со сцены можно, можно говорить о том, о чём нельзя ни в классе, ни под фикусом! Растения, кстати, уже вынесли на сцену, Клерхен устроилась на скамеечке, Гретхен сделала вдох, занавес разошёлся.

Кларик, подруга, душа моя неразлучная! Я знаю про любовь — про свою и про твою. И знаю теперь, что любовь не разделяется на свою и чужую. Если ты его любишь, если он тебя любит, если я его люблю, то всё остальное неважно. У меня есть любовь. У любви есть слова. Ей не больно.

И когда публика оглушила их аплодисментами, Гретхен не слышала, что говорила ей Клерхен, и не видела, как посмотрел на неё Марк, вбегая на сцену — в белом костюме, с гитарой, — его номер поставили следующим.

Гретхен постояла за кулисами и не пошла в зрительный зал. Вышла под временно отсутствующий фикус, закрыла дверь тихо и плотно. Вот так — хорошо, из зала ничего не слышно, можно принять осмысленное, взвешенное решение. Марк сейчас будет петь про любовь, а потом сядет рядом с Кларой, в этом зале, украшенном сердечками и… нет, всё, достаточно, на сегодня хватит. Подхватив юбки, Марик медленно сошла по пустым лестницам на первый этаж.

Охранник зевал над кроссвордом. Одеваясь, Марик посмотрела сквозь дверное стекло и увидела, что на неё с крыльца смотрит Марк. Стоит у перил и… Нет, как это? Он ведь только что был в зале, в белом костюме, когда он успел переодеться и выйти?

Вид у него был взъерошенный и слегка безумный. Он прижимал палец к губам, умоляюще складывал руки, закрывал глаза ладонью, двигал головой и рукой, делая приглашающий жест — «выйди, пожалуйста, только тихо и чтоб никто не видел». Побежать обратно в зал? сказать охраннику? выйти и… И Марик уже вылезала через турникет, понимая, что не может не выйти, даже если Марк реально обезумел, убил кого-нибудь и теперь попросит закопать труп, а потом захочет избавиться от свидетеля.

Она вышла на крыльцо, отошла от двери, но сказать ничего не могла, только смотрела широкими глазами. Заговорил Марк — глухим, страшным, совершенно чужим голосом.

— Я вас очень прошу, — сказал он. — Никому не говорите. Мне нужно видеть одну девочку, она в вашей школе. Может быть, вы знаете…

Марика как будто обдало ледяной водой, потом сразу кипятком и снова льдом. Он спятил, он прикидывается, он меня не узнаёт, он сошёл с ума… это не он!!!

— Она в десятом классе, — говорил ненастоящий Марк. — Я звоню, она трубку не берёт. У вас один десятый, я прошу вас, у меня нет выбора…

Это не Марк! Совсем не похож, хотя почти точная копия, и выражение лица другое, и голос другой, и всё вообще… Марик не удержалась и хохотнула.

— Зачем вы смеётесь? Подождите… что такое? Я что-то не то сказал? Я напугал вас?

— Извините, — с трудом выговорила Марик, давя нервный смех. — Вы очень похожи…

— На моего брата. Да, он в вашей школе. Мы учимся в разных, нас нарочно отдали не вместе. Чтоб мы социализировались, не мешая друг дру… Да не смейтесь вы! Меня зовут Ян.

Марик кивнула, глотая смех. Сбиваясь и волнуясь, Ян объяснил, что девушка не берёт трубку, охранник прогоняет, потому что посторонние в школе и без пропуска нельзя, а просить его, так вся школа узнает… И брат узнает, а он не должен, потому что ему тоже нравится одна девчо… одна девушка…

— Из вашей школы? — не успев подумать головой, спросила Марик.

— Нет, из вашей. Одноклассница вроде. Но он мне не рассказывает, а я ему. У нас не принято обсуждать девчо… Куда вы? Подождите… Имя!..

— Я знаю! — Марик снова хохотала, бежала и радостно плакала.