#заяц_прозаек

Катя нажимает, орех щелкает и раскрывается, как мамина пудреница. Внутри — зеркальце. То есть экранчик. Катя на него смотрит, а Майе совсем не видно. И Катя больше не держит ее за руку. Можно уйти. Майя уже видела белку, пальму и скелет…

— Подожди, — говорит ведьма. Она гладит по голове Катю, а смотрит на Майю.

И белка Белочка снова прыгает к глобусу. За вторым золотым орехом.

Он такой легкий, будто сделан из золотой фольги.

— Что ты хочешь спросить?

Майя не знает. Молчит. А Катя забралась на диван с ногами, смотрит свой орех и сосет указательный палец. Облизанный палец хуже просто липкого.

— Так что тебе показать, Майя Бокова?

— А мультик можно? «Холодное сердце два»!

— Мультика нет. Могу показать чудо. Какое хочешь?

— Про любовь!

Ведьма улыбается.

— Ну открывай тогда орех.

Майя садится ровно-ровно, как на уроке мира первого сентября. Внутри ореха крошечный экранчик. А на экранчике — принц. Как в мультфильмах, только не взрослый, а мальчик.

— Хорошо видно? — голос ведьмы звучит откуда-то издалека. В кабинете пахнет розами…

Мальчик-принц кивает. И немножко бледнеет. Постепенно становится не рисунком, а фотографией. Сперва у него костюм как у принца. А потом обычный, школьный. Даже на пиджаке видно пятно от киселя. Андрей всегда разливает кисель…

Экранчик гаснет. Орех закрывается, а потом лопается, как мыльный пузырь.

В кабинете ведьмы пахнет чистым полом. Катя сидит рядом, сложив ладони на коленях. Ведьма сидит за учительским столом. Белка Белочка сидит на шкафу рядом с глобусом и притворяется чучелом.

— Вставайте, я вас на продленку отведу.

— Мы сами, — отвечает Майя.

Она запихивает руки в карманы, и первая выходит в коридор.

— Ты что видела? — спрашивает Катя, когда они спускаются по лестнице. — Я себя маленькую. Как меня Вера в коляске везет и всем говорит, что я ее сестра. А ты?

— Мультик про единорогов!

Катя больше не спрашивает. Или Майя не слышит?

Она первая вбегает в кабинет продленки. Там еще не делают уроки. Играют в лото с бочонками. Бочонков мало, игроков много, поэтому на карточках скрепки, желуди и каштаны.

У Андрея на карточке три желудя, бочонок с цифрой «одиннадцать» и…

— Сорок два! У кого сорок два? — спрашивает Дина.

— У меня!

— И у меня!

— И у меня! — Андрей оглядывается. Скрепки кончились. Он быстро отрывает пуговицу от пиджака.

Майя ахает.

— Все равно он в киселе.

— Восемь! У кого восемь?

Андрей проверяет карточку. Майя смотрит на свою форму. Хорошо, что нижняя пуговица уже совсем болтается.

— Андрей, давай меняться? Пуговицу на желудь?

В кабинете продленки пахнет розами.

— Андрей, а ты меня еще раз можешь назвать Варварой?

Светлана Тортунова. Аккумулятор

— Вот здесь и здесь подпишите.

— Полностью?

— Да. Отлично, спасибо. Теперь наклоните голову. Волосы с шеи уберите. Не дышите… Все, дышите, застегивайтесь. День-два будет болеть, потом чип перестанете ощущать. Можете идти.

— А… Простите, вопрос можно?

— Да?

— У меня ведь совсем малыши. Первый класс. Как же с ними без любви? Ведь учитель…

— Татьяна Елисеевна, вы что, доклад Верховного Управителя на последнем съезде Народных Гонцов не читали?

— Конечно, читала, что вы!

— И что же лучший из нас сказал про школьное образование?

— Главное — это знания и дисциплина.

— Вот именно. Поэтому вне рабочего времени можете любить кого хотите. И не забывайте проходить под рамкой при входе и выходе из школы. Свободны.

* * *

— Бабушка, я так не могу! У них внутри словно огонек гаснет! Пришли первого сентября как лампочки разноцветные, а сейчас… Я даже имена путаю — они все становятся одинаковыми! И я ничего, ничего не могу сделать!

— Танюша, но ведь родители их любят? Четыре урока — и бегом к маме на ручки.

— Бабуль, вам в собесе на ежеутренних сходах разве не включают речи Верховного Управителя?

— Ох, внучка, под них так сладко спится…

— С этого года отцам активировали чипы только на послушание и назидание, а матерям — на правильное питание и закаливание.

— Святые угодники. Кажется, я знаю, как помочь тебе и твоим ученикам. Держи.

* * *

С тех пор класс Татьяны Елисеевны стал… Разным он стал. Мальчишки шалили. Девочки секретничали. Дисциплина хромала, знания… Читать-считать научились, и хорошо. Но Таня любила их всех, от троечника Пухликова до отличницы Субботиной. И дети не отлипали от своей первой учительницы, ходили стайкой, старались прикоснуться, обнять, подсовывали свои макушки под ее руку. Многочисленные комиссии не нашли никаких нарушений в работе чипа Татьяны Елисеевны, и от нее постепенно отстали.

А Таня всегда, в любую погоду, в школе куталась в старую шаль, в которой ее юная прапрапрабабушка вывезла крошечную, синюю от голода прапрабабушку по льду Ладожского озера.

Виктория Лебедева. Всё как обычно

Александра Аркадьевна не любила, когда Говоров входил на урок через окно. Просто терпеть не могла! И привычку эту дурацкую, и самого Говорова.

А он не виноват. Он просто летать любил. Дурацкая привычка, сто лет назад из моды вышла, а Говоров любил, и всё.